Я полагаю, что важным фактором в развитии сострадания является сочувствие, суть которого и заключается в способности сопереживать страданиям других. Одна из традиционных буддийских техник развития сочувствия заключается в том, что необходимо представить себе ситуацию, в которой страдает живое существо, например овца на бойне, и попытаться ощутить его страдания.

Далай-лама задумался на минуту, с отсутствующим видом перебирая в руках четки.

— Однако такая техника неэффективна, если речь идет о холодном и безразличном ко всему человеке. Попросите мясника представить себе страдания овцы: он настолько огрубел душой, настолько привык убивать, что никогда не сможет сделать этого. Точно так же бесполезно пытаться объяснять это некоторым западным людям, которые привыкли заниматься охотой и рыбалкой ради забавы.

— В таком случае, — предположил я, — можно пробудить в охотнике чувство сострадания, попросив его представить себе, что его любимый пес попал в капкан и визжит от боли…

— Именно так, — согласился Далай-лама. — Я считаю, что эту технику можно менять в зависимости от обстоятельств. К примеру, человек может не испытывать сильного чувства сострадания к животным, но может сострадать своим родным или друзьям. Значит, ему следует представить себе ситуацию, в которой дорогой для него человек страдает, а затем представить свою реакцию. Таким образом человек может развить в себе сострадание, если попытается почувствовать чужие переживания.

Я считаю, что сочувствие — это важный фактор для развития не только сострадания. Если вам трудно достичь взаимопонимания с другим человеком, то иногда очень полезно поставить себя на его место и подумать о своей реакции. Даже если вы мало знаете человека, на месте которого пытаетесь себя представить, и не знакомы с его взглядами, то вы можете использовать воображение. К этому следует подходить творчески. Данная техника предполагает способность временно отказаться от своей точки зрения и поставить себя на место другого человека. Это поможет вам стать сознательнее и научиться уважать чувства других людей, а это важный фактор в разрешении конфликтов и проблем в общении.

* * *

В тот день наша беседа продлилась недолго. В насыщенном графике Далай-ламы с трудом нашелся свободный промежуток в конце дня. Солнце клонилось к закату и освещало комнату тусклым светом, отчего ее бледно-желтые стены окрасились в янтарный цвет, а буддийские иконы начали переливаться золотом. Помощник Далай-ламы молча вошел в комнату, показывая этим, что мое время истекло. Заканчивая беседу, я спросил: «Я знаю, что пора закругляться, но все же не могли бы вы еще что-нибудь посоветовать для развития сочувствия к другим людям?»

Повторяя слова, сказанные в Аризоне за много месяцев до этого, он с благородной простотой ответил:

— Каждый раз, встречая незнакомого человека, я пытаюсь найти в нем нечто общее с собой и другими людьми.

Вот о чем я думаю, общаясь с людьми, а не о второстепенных вещах, таких как национальность, вероисповедание, цвет кожи и прочее. Поэтому у меня всегда возникает ощущение, что передо мной такой же человек, как и я сам. При таком подходе гораздо легче находить общий язык друг с другом.

Произнеся это, он поднялся, улыбнулся, быстро пожал мне руку и удалился.

* * *

На следующее утро мы продолжили нашу дискуссию в доме Далай-ламы.

— В Аризоне мы много говорили о важности сочувствия в человеческих взаимоотношениях, а вчера обсудили роль сострадания в укреплении нашей способности общаться с другими людьми…

— Да, — кивнул Далай-лама.

— Помимо всего, что вы уже сказали, можете ли вы предложить какие-то дополнительные методы или техники, делающие общение более эффективным и легким?

— Как я уже говорил ранее, не существует универсальной техники, которая могла бы решить все проблемы. И все же я считаю, что существуют определенные факторы, которые упрощают общение и делают его эффективнее. Во-первых, важно понимать и ценить культурный и интеллектуальный уровень людей, с которыми вы общаетесь. Кроме того, очень полезными качествами в общении являются открытость и искренность.

Я подождал, но он больше ничего не добавил.

— Знаете ли вы еще что-нибудь, что могло бы помочь нам улучшить свои отношения с окружающими?

Далай-лама задумался на мгновение.

— Нет, — рассмеялся он.

Его советы показались мне чересчур простыми и очевидными. Но поскольку он, видимо, сказал все, что хотел, мы перешли к другим темам.

* * *

В тот вечер мои тибетские друзья из Дхарамсалы пригласили меня к себе на ужин. Он выдался на славу: было подано огромное количество изысканных блюд, включая тибетское национальное кушанье момо, напоминающее азиатские манты. К концу ужина застольная беседа заметно оживилась. Гости начали рассказывать друг другу о невероятных вещах, которые они совершали в своей жизни под воздействием алкоголя. На этом ужине присутствовала известная пара из Германии. Она была архитектором, а он — писателем, написавшим дюжину книг.

Поскольку литература всегда была мне интересна, я завел разговор с этим человеком, спросив его о написанных им книгах. Его ответы были односложными и сухими, да и держался он грубовато и недружелюбно. Заподозрив его в снобизме, я тотчас же потерял к нему всякий интерес. «Ну что ж, я хотя бы попытался установить с ним контакт», — утешал я себя. Удовлетворившись мыслью, что он попросту неприятный человек, я вернулся к беседе с более разговорчивыми и дружелюбными гостями.

На следующий день я встретил в кафе одного из своих друзей и за чашкой чая рассказал о событиях прошлого вечера.

— Мне очень понравились все, кроме Рольфа, того писателя… Он показался мне каким-то высокомерным, недружелюбным.

— Я знаком с ним уже несколько лет, — сказал мой друг — Я знаю, что он часто кажется людям именно таким, как ты сказал, но он просто немного стеснителен и на первых порах не уверен в себе. На самом деле, если познакомиться с ним поближе, он прекрасный человек…

Эти слова меня не убедили. Мой друг продолжал:

— …хотя он известный писатель, у него была очень трудная жизнь. Рольф действительно много страдал. Во время Второй мировой войны его близкие ужасно пострадали от рук нацистов. У него самого было двое детей, которых он очень любил. Дети Рольфа страдали от редкой врожденной генетической болезни, превратившей их в физически и умственно неполноценных. И вместо того чтобы ожесточиться или изображать из себя мученика, он попытался справиться со своими проблемами с помощью общения с другими людьми и посвятил немало лет работе с инвалидами. Он совершенно особенный человек, если узнать его поближе.

Так случилось, что в конце той недели я вновь повстречался с Рольфом и его женой на небольшой взлетной полосе, заменявшей местный аэропорт. Мы купили билеты на один и тот же рейс в Дели, который, как оказалось, был отменен. Следующий рейс должен был быть через несколько дней, поэтому мы решили вскладчину арендовать машину до Дели. Нам предстояла изматывающая десятичасовая поездка. Скудная информация о Рольфе, которой поделился мой друг в кафе, несколько изменила мое отношение, и пока мы ехали, я чувствовал себя более открытым к нему и вновь попытался завести разговор. Поначалу его реплики были такими же скупыми и холодными, однако вскоре моя открытость и настойчивость позволили мне обнаружить, что, как и говорил мне мой друг, эта отстраненность в большей степени объяснялась застенчивостью, чем высокомерием…