слюней. Кроме того, эта была пятница 13-е. Что-то должно было испортить мою ночь. Элементарно.

Я засмеялась.

— Господи, ты заставляешь чувствовать меня дерьмом. Ну, прости за слюни. Я думала, что дышу ртом.

— И храпишь, как паровоз, — добавил он.

Я шлепнула его по руке.

— Это не так. Я не храплю.

— О, ты понятия не имеешь.

— Пфф, неважно, приятель.

Мэтт продолжил плюхаться от смеха, пока шел с грязной тарелкой в кухню, а затем ушел в Кап хаус, чтобы помочь с уборкой после вечеринки, и обещал, что вернется к пяти. Меня вновь впереди ждала спокойная суббота.

* * *

Я медленно просыпалась от полуденного сна, балансируя между сном и реальностью. Я знала, что лежу на диване в гостиной, но отказывалась открывать глаза, в полной решимости вспомнить подробности сна, который витал вокруг краев моего сознания.

Я лежу на красном, бархатном диване, и ко мне наклоняется Дэниел, его глаза горят, когда он смотрит на меня, а губы восхитительно близко ласкают меня. Волосы падают вперед и щекочут мое лицо. Я улыбаюсь, поворачиваюсь со спины на бок, пытаясь зацепиться за каждую деталь моего сладкого сна. Остальное, по крайней мере, было смутным. Постепенно просыпаясь, я открыла глаза, только чтобы увидеть лицо Мэтта не более полуметра от себя.

Я ахнула и подпрыгнула, падая обратно на подушки. Он сидел на краю журнального столика и сжимал в руках букет цветов.

— Это таким ты способом встречаешь своего Валентина? — спросил он.

— Извини. Ты напугал меня.

Он протянул мне букет светло-желтых гвоздик. — Тебе.

— О, Мэтт, это так мило. Тебе не стоило.

— Я знаю, мне просто захотелось. Я столько хандрил здесь эти последние пару недель. Я был не очень хорошим другом, но я, должно быть, был слепым, чтобы не заметить, что ты сама не своя. Вчера вечером с этим было покончено, знаешь? Извини, что я был таким эгоцентричным.

— Они очень красивые, Мэтт. Но, да, для всех остальных ты был полной занозой в заднице.

— Черт, правда? — Его лицо помрачнело.

— Я шучу, — сказала я. — Тебе не следует извиняться за свое мерзкое настроение, в котором ты был после того, что случилось с Сарой. Мы с Джоанной все понимаем. Если ты не можешь быть собой с твоими друзьями в комфорте своего же собственного дома, ну, так ведь может и снести крышу, правда?

— Спасибо за понимание, — проговорил он. — Но я не хочу сегодня грустить, ладно? Я хочу офигенно поужинать с тобой, зеленые глазки? Идет?

— Идет. А сколько вообще времени?

— Почти шесть.

Вау? Время начинать готовиться.

— Я собираюсь принять душ, — сказал Мэтт. — Тебе не нужно пойти первой?

— Нет, я днем прекрасно полежала в ванной. Спасибо. Я буду в своей комнате. Без пятнадцати семь ты сказал?

— Да, должно быть успеем, — сказал он, и направился в ванную.

Я поставила вазу с цветами на стол и затем принялась готовиться к вечеру. Пока я напевала мелодию из айпода, я прислонилась к шкафу и подумала о Дэниеле, его угловатой челюсти и полных губах, представляя как он улыбается мне, когда качает головой, чтобы убрать волосы с удивительно голубых глаз. После вчерашнего вечера у меня теперь была сексуальная, черная рубашка с длинными рукавами, плотно облегающая его мышцы груди, которую я могу добавить к тому набору деталей для моих фантазий.

Я посмотрела на цветы, а потом оценивающим взглядом на себя в зеркале. Что со мной не так? Вот она я, живущая с симпатичным, милым и добрым парнем. Несмотря на все наши годы заявлений, что нас воротит друг от друга, становится все более и более очевидно, что Мэтт вполне готов дать нам второй шанс — и все, что я могу сделать, это сохнуть по тому, кто находится совсем за пределами моей досягаемости, не говоря уже, того, что я ему не интересна.

С Мэттом, я всегда знала, где нахожусь. Он говорил, что думал, и не играл ни в какие игры. Если он облажался, он извинялся, и никогда не заставлял меня чувствовать, будто в том, что он сделал что-то не так, виновата я.

Официально я была идиоткой. Мне нужно было пересмотреть подход при худшем исходе. Я сконцентрировалась на прекрасном вечере с Мэттом. Сидеть и сохнуть по Дэниелу было пустой тратой энергии.

Прическа и макияж сделаны, и я надела платье. Посмотрев пристально на себя в зеркале во весь рост, я улыбнулась своему отражению. Это было одно из тех платьев, которое заставляло чувствовать меня красивой. У меня также сегодня хорошо получилась прическа. Почему она всегда является вишенкой на торте? Напевая про себя, я сунула ноги в черные туфли на каблуках. Это хорошо, что мы поедем на такси. Я буду истекать кровью и начну хромать к тому времени, как мы дойдем до ресторана, если мы поедем на метро.

Я взяла клатч, немного денег, блеск для губ, и паспорт. Я была готова идти. Когда я вышла из комнаты, Мэтт стоял, прислонившись к столешнице и залпом выпивал стакан воды. Он медленно опустил стакан и засвистел, пока я шла к нему.

— Вот черт, женщина, ты выглядишь хорошо, — просвистел он.

— Спасибо. — Неожиданно почувствовав себя неуверенно, я жестом показала на его костюм. — Ты вот сам выглядишь очень прилично, мой друг, — отметила я, и наклонилась вперед, чтобы поправить ему галстук.

— Пойдем? — спросил он, надевая пальто, а затем помогая мне с моим.

— Я готова, только скажи.

После того как мы бодро прошлись вниз по Бей Стрит, пока мои туфли позволяли, нам удалось поймать такси. Движение отвратительное, а такси пахло как смесь грязных носков и затвердевшей блевотины — не тот запах, который мне нужно было бы еще раз вспоминать, учитывая вчерашнее фиаско. Я посмотрела на Мэтта и зажала нос. Он с паникой посмотрел на меня и открыл немного окно. Я с благодарностью прильнула к нему. После самых долгих двенадцати минут в моей жизни мы вышли у здания Торонто-Доминион Банка. Мэтт быстро заплатил водителю, и мы выскочили из машины, хватая ртами воздух, пока пересекали тротуар к входу в здание.

— Никогда не думал, что так буду счастлив вдохнуть смог и вонь канализации, — простонал он, делая несколько глубоких вдохов. Он взял меня за руку и повел к вращающимся дверям. — Ты не возражаешь? — спросил он, показывая жестом на наши соединенные руки.

— Полагаю, что сегодня день святого Валентина и все такое, я прощу тебя. — Я иронично ему улыбнулась. — Но даже не думай об этом.

На сверкающем лифте мы поднялись