ручейков, никто не станет поднимать из-за этого лишний шум. Так что к тому моменту, когда афганская столица оказалась в руках непреклонных талибов. Абу-Джихад мог считать себя уже по-настоящему богатым человеком.

При этом его деятельная натура, натура воина и биржевого игрока, вовсе не желала мириться с размеренным, полным скуки и роскоши существованием заурядного долларового миллиардера. Уже через неделю после провозглашения независимости Чечни на всех телевизионных пресс-конференциях рядом с мятежным генералом — президентом республики замелькало симпатичное и умное лицо иностранного консультанта-экономиста.

Вскоре все-таки, несмотря на череду бесконечных предательских проволочек, в ситуацию на Северном Кавказе вмешались федеральные силы, и началась затяжная, кровопролитная операция по восстановлению на этой части российской территории так называемого конституционного строя…

Во время первой и второй чеченских войн АбуДжихад приобрел широкую известность уже под своим новым, нынешним боевым псевдонимом[3]. При этом у него хватило ума не застрять в кавказских горах надолго и вовремя унести оттуда ноги, избежав скорбной участи многих сотен боевиков-добровольцев, слетевшихся со всей планеты на очередную священную войну…

А потом наступило 11 сентября в Нью-Йорке, оказавшееся неожиданностью разве что лишь для американских обывателей.

Легендарному Абу-Джихаду, любимцу правозащитников и западных журналистов, пришлось тогда в одночасье исчезнуть с телевизионных экранов — так как, по мнению американских спецслужб, он считался теперь вовсе не борцом за веру, независимость и справедливость, а одним из самых разыскиваемых международных террористов, выполнявших особо конфиденциальные, деликатные поручения «Аль-Каиды» в разных точках земного шара.

Абу-Джихад был человеком исключительной осторожности и почти звериного чутья, поэтому все попытки ликвидировать его результата не приносили. Только раз, в Цюрихе, покушавшиеся почти достигли цели: взрывом выбило все витрины в округе, а от автомобиля, принадлежавшего крупному швейцарскому банку, остался кусок догорающего железа… Было много пострадавших, кое-кто из оказавшихся рядом туристов и местных жителей даже погиб, однако сам объект спецоперации отделался лишь тяжелой контузией и осколками в ноге.

С тех пор Абу-Джихад почти незаметно прихрамывал.

Впрочем, некоторые аналитики высказывали мнение, что и это, и другие неудавшиеся покушения на второго или третьего человека в международном исламистском подполье носили характер скорее не политического террора, а внутренних финансовых разборок…

Третьего человека, принимавшего участие в беседе, Ахмед Закатов видел, кажется, впервые.

— Это наш очень большой и очень влиятельный пакистанский друг, — представил незнакомца АбуДжихад. — Вы можете называть его просто господин Хан.

— Очень приятно, господин Хан.

— И я тоже очень рад нашему знакомству…

Ахмеду Закатову показалось, что он уже где-то слышал эту фамилию, — если только это действительно была фамилия, а не прозвище или оперативный псевдоним. Кажется, именно так звали отца пакистанской атомной бомбы, созданной под прикрытием стратегического партнерства с американцами… Впрочем, тому Хану, ученому-физику, загадочно исчезнувшему несколько лет назад вместе с секретными сведениями о ядерных технологиях, было бы сейчас, наверное, намного больше лет, чем его однофамильцу, сидящему напротив.

Вообще же «пакистанский фактор» на протяжении последних лет стал оказывать весьма заметное влияние на общественно-политический и идеологический расклад сил в противостоянии Запада и Востока. Например, очень многие из террористов-смертников, действовавших в английской столице по поручению «Аль-Каиды», были выходцами из пакистанских семей, когда-то переселившихся в Британию.

Хасиб Мир Хуссейн, Шехзад Танвир, Мохаммед Садик… Сами-то они родились и выросли в Соединенном Королевстве — преимущественно в Лидсе и его окрестностях, в традиционном районе проживания иммигрантов из мусульманских стран. Некоторые прошли курс идеологической и боевой подготовки в тренировочных летних молодежных лагерях на юге Англии, некоторые выезжали для этой цели на историческую родину.

И совсем не случайно сразу же после атаки на башни Всемирного торгового центра тогдашний первый заместитель госсекретаря США срочно встретился с находившимся в американской столице главой межведомственной разведки Пакистана Махмудом Ахмадом. Еще тогда он прямо поинтересовался: «Вы с нами или вы против нас?» К тому моменту ни для кого в мире уже не было секретом, что именно пакистанские спецслужбы были инструментом безоговорочной поддержки талибов, охранявших бен Ладена и его окружение.

Президент Пакистана Первез Мушарраф почти сразу же сделал свой выбор и распорядился передать спецслужбам США всю разведывательную информацию о движении «Талибан» и об «Аль-Каиде».

Это немедленно принесло плоды: американский экспедиционный корпус загнал боевиков в труднодоступные горные районы на границе Пакистана и Афганистана, потрепав их отлаженную годами инфраструктуру. Вскоре удалось взять в плен одного из ближайших подручных Осамы бен Ладена — Шейха Халида Мухаммада, который руководил агентурной и оперативной работой «Аль-Каиды»…

Ошибка состояла в том, что Вашингтон после этого поспешил успокоиться, приступив к подготовке и проведению полномасштабной военной операции в Ираке.

На этой войне главным и едва ли не единственным союзником США стала Великобритания.

Премьер-министр Тони Блэр и не предполагал тогда, насколько ценный подарок он преподносит лично Осаме бен Ладену и всему террористическому интернационалу, ввязываясь в хитросплетения арабской политической, экономической, идеологической и религиозной жизни. А между тем именно базовая, пакистанская ветвь «Аль-Каиды» быстрее других оправилась от нанесенных ударов, заручившись масштабной финансовой и моральной поддержкой влиятельных исламских религиозно-политических структур.

Вопреки устоявшемуся среди туристов заблуждению, тунисская шиша — это ни в коем случае не гашиш. Для курения шиши, то есть вареных листьев растения томбак, используется специальное приспособление — наргиле, или, иначе, кальян. Курение наргиле — подлинный ритуал, настраивающий собеседников на неторопливый и рассудительный разговор.

Ахмед Закатов сделал очередную затяжку, выпустил дым и продолжил:

— В свое время применить «грязную» бомбу против русских угрожал еще Шамиль Басаев.

— Мне об этом известно. И не только он — и не только против русских… — Человек по прозвищу АбуДжихад вопросительно посмотрел на пакистанца. — В мае двухтысячного года, если не ошибаюсь, в аэропорту Чикаго американцами уже был арестован наш брат Абдулла аль-Муджахир… Кажется, теперь они обвиняют его в принадлежности к Организации и в подготовке террористического акта с применением этой самой «грязной» бомбы?

— Да, это так.

— Я даже, кажется, помню его лицо. Смуглый такой — больше похож на мулата, чем на араба…

— Совершенно верно, — кивнул пакистанец. — Его ведь и звали Хосе Падилья. А свое новое имя он взял уже после того, как принял ислам.

— К сожалению, после нападения американцев на Ирак внимание исламского мира отвлечено от событий, происходящих на Кавказе…

Абу-Джихад сделал протестующий жест:

— Многолетняя, кровопролитная борьба вашего народа против русских никогда не будет забыта!

— Но борьба еще не закончена! — напомнил Закатов. — Она продолжается — каждый день, каждый час…

Собеседник тут же поторопился исправить неловкость: