И пойдут корабли к берегам Эритреи,

Где земля и вода от закатов красна.

И поверю, что сбудется вечное чудо —

Снова солнце раскрасит туманный рассвет…

Ну а зиму, наверное, снова забуду,

Как забыл триста зим и три тысячи лет.[17]

Корсар отчего-то прочел это стихотворение вслух. Они по-прежнему сидели с Ольгой Беловой в том же ресторанчике.

– Забавный стих… – задумчиво проговорила Ольга. – Откуда это?

– Не знаю. Вспомнилось отчего-то сейчас.

– Итак, теперь я начну спрашивать, господин Корсар?

– Ольга, а вам… не страшно?

– Страшно? Страшно было на Цейлоне, заложницей у «Тигров освобождения». Да и то – не очень. А с вами, я думаю, будет интересно. Когда вокруг свистят пули, материал обещает стать сенсацией.

– Если доживете до публикации…

– Я постараюсь. Обычно у меня – получается.

– The Daily Majestic это все интересует?

– Я же говорила – работаю со многими информационными агентствами. И за сенсацию можно получить весомый гонорар.

– Настолько, что вы готовы рисковать?

– Да. К тому же я – журналист.

– «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется…»

– А дело – тем более.

– И это – обязывает?

– Нет. Просто – нравится. А что у вас с глазами, Корсар?..

– Соринка попала…

– Это когда за вами гнались двое с пистолетами? Или – раньше?

– Оля, вы точно хотите все это знать? Такое впечатление, что я – как заразный… И Сашка Буров, возможно, погиб из-за меня…

– Погиб?! Это тот, который вчера…

– Да. Или – серьезно ранен.

– В него тоже стреляли?

– Сбила машина. Намеренно. Его приняли за меня.

– Вы мне не показались сильно похожими…

– Я уехал на презентацию. Он, видимо, решил подурачиться – надел мой пиджак, шляпу, темные очки…

– …и мне он не показался дурашливым… до такой степени.

– Мы выпили крепко. Вот и…

Корсар почувствовал вдруг слабость: опять приступ? Все словно потемнело вокруг, он смотрел на Ольгу и чувствовал, что не понимает ее слов… И больше всего он боялся сейчас – немотивированного порыва гнева или ярости…

– Я… перестал порой узнавать окружающее… – с усилием проговорил Дима, добавил: – И – самого себя… в последнее время…

Он прикрыл лицо ладонями, зажмурился… Голос, что звучал в телефонной трубке еще там, в магазине, слышался явственно… «А вы знаете, что вас убили?» Сколько ему осталось?.. Двадцать часов? Или – уже меньше?

– В последнее время – звучит фатально… – сказала девушка.

«А оно и есть для меня – последнее… Или – нет?»

Темно-фиолетовое облако заволокло все вокруг, потом он видел мелькание золотого на алом, потом – серебряного на синем, и это было похоже на имперские гербы…

– …и ты – перестаешь узнавать окружающее… – продолжила Ольга. – Все – словно уже было… Или – скоро произойдет, но ты это уже знаешь…

Корсар мотнул головой:

– Что ты сказала сейчас?

– Размышляла вслух. Пыталась говорить значимые фразы и выглядеть умной и философичной…

– Зачем?

– Наверное, хочу тебе понравиться.

– Ты мне и так нравишься… – произнес Корсар. Как они оба перешли на «ты» – он даже не заметил.

– Вот и хорошо.

Корсар грустно кивнул.

– Что с тобой было сейчас? – спросила Ольга.

– Приступ.

– Ты – болен?

– Нет. Я – убит.

Оля поморщилась:

– Давай сначала, а?

– Сначала? – Корсар посмотрел на Ольгу так, словно впервые видел, спросил неожиданно для самого себя: – Олёна, где я тебя видел раньше?

– Вчера. На лекции.

– Нет. – Корсар помотал головой. – Такое впечатление… что мы знакомы давным-давно… тысячу лет…

– Ну, это преувеличение, хотя – мне приятно…

– Ты не ответила.

– Что?

– Где я мог тебя видеть раньше?

– В снах. Такие, как я, бывают только в снах.

Корсар снова кивнул.

– Тебе так легче? – участливо спросила девушка.

– Намного.

– Так что все-таки случилось? Из-за чего…

Корсар заговорил, глядя в одну точку:

– Сначала… меня убили. Потом… чуть не убили. На самом деле – убили моего друга. Приняв за меня.

– Это бред?

– Бред, конечно. Но все так и есть.

– По-моему, тебе стоит снова выпить кофе. И что-нибудь покрепче.

– Пожалуй.

Корсар сделал знак официанту, и через минуту перед ними дымились две чашки крепчайшего кофе и стояла большая рюмка коньяку. Корсар выпил спиртное, как воду, разжевал лимон, не чувствуя вкуса, сделал глоток кофе…

– «Когда б я знал, что так бывает, когда решался на дебют…»

– «…что строчки с кровью – убивают. Нахлынут сердцем – и убьют»[18]. Тебя преследуют… из-за… твоего нового сочинения?

Корсар вынул из кармана пиджака книгу, положил на стол:

– Вот. Украл с полки магазина.

Ольга аккуратно взяла книгу, приподняла брови:

– «Гробница»? Мрачно-то как. – Открыла наугад, прочла: – «Смерть не поддается ни философскому, ни бытовому осмыслению, как и вечность». – На лице ее промелькнуло что-то странное, с явным усилием она придала лицу постное выражение, произнесла саркастически: – Умнó.

– Это – не моя книга.

– А слова твои?

– Совсем из другой статьи, по другому поводу…

– Разве есть повод весомее, чем смерть?

– Есть. Жизнь.

Ольга взглянула на него с непонятным выражением, отхлебнула кофе, тихонько свела ладони трижды:

– Браво. Очень мажорно.

– Оля… – Корсар поморщился.

– А что – по факту?

– Это – другая книга. Не моя. Ее заменили всю, целиком. Из квартиры забрали компьютер, все подготовительные материалы…

– Зачем? Ты… раскрыл там что-то важное? Или – тайное?