На секунду ей показалось, что он хочет дотронуться до ее руки.

— Ты просто отключилась.

— А где спал ты?

— На софе.

Он спал на софе? Мужчине под два метра пришлось ютиться на софе, потому что Марианну неожиданно сморило?

— Прошу прощения.

— Не стоит. У нас был сложный разговор, пошли завтракать. — Он встал и подошел к двери, где развернулся и снова спросил: — Так чай или кофе?

Марианна оторопело смотрела на Себа. Как у него получилось так легко сказать «сложный разговор» и «пошли завтракать» в одном предложении? Она ему рассказала, что у них умер ребенок. Неужели у него нет никаких замечаний по этому поводу?

— Марианна?

— Чай, — моргнула она. — Я буду чай.

Себ кивнул и закрыл за собой дверь. Марианна скинула плед и встала босыми ногами на холодный пол. Чем скорее она уйдет отсюда и вернется в свою комнату, тем лучше.

Несмотря ни на что, Марианна была рада, что открылась Себу. Ей казалось, что с ее плеч упала часть груза. Вот только зря она заснула вчера ночью за разговором. Это было непростительно.

Марианна снова застонала. Должно быть, Себ принес ее к себе в спальню на руках, потому что она совершенно не помнила, как попала сюда.

Девушка перегнулась через край кровати и тихо выругалась. Где же туфли? Она точно не снимала их, а это означает, что Себ и это сделал за нее. Слава богу, он остановился на туфлях. Если бы она проснулась в чем мать родила, то умерла бы от стыда.

Но сейчас нужно найти в себе силы и спросить Себа, где ее обувь.

Она поправила волосы, разгладила юбку и еще несколько секунд постояла за дверью, чтобы набраться мужества.

Что тут сложного? Себ чувствует себя комфортно в твоем присутствии, поэтому просто открой дверь и спроси, куда он дел твои туфли.

Чем скорее она это сделает, тем быстрее доберется до своей комнаты.

Марианна открыла дверь.

Себ опустил газету и улыбнулся.

О боже. Ну почему он такой сексуальный по утрам?

— Кажется, я потеряла свои туфли, — пробормотала Марианна.

— Я оставил их в гардеробной. Попей чаю, а то здесь прохладно.

— А разве я не должна побыстрее скрыться, чтобы меня здесь никто не увидел?

— Почему?

Странный вопрос, ответ на который для Марианны был очевиден.

— Потому что меня могут увидеть в твоих покоях.

— Папарацци ни за что не смогут сфотографировать меня здесь. Этот дворец создан для личной жизни…

— Не считая охраны и камер.

— Точно, — улыбнулся Себ. — Вот твой чай.

Марианна присела за кофейный столик и оглядела комнату. Она не помнила ни столика, ни огромных дверей.

— Ты всегда здесь завтракаешь?

— Обычно да.

Себ свернул газету и отложил ее в сторону. Марианне это было не по душе. Так завтрак становился более интимным, а ей этого не хотелось. Она не могла позволить вновь вспыхнувшим чувствам овладеть ею. Все было слишком сложно.

— Как ты собираешься выводить меня отсюда?

— Думаю, мы устроим засаду, поймаем прислугу, ты переоденешься в ее одежду и вылезешь через окно.

— Что?

Его глаза искрились смехом.

— Я шучу. Ты выйдешь отсюда так же, как и вошла.

— Но я не…

Марианна не успела договорить, как в дверь постучали, и в комнату вошла прислуга со столиком, на котором был сервирован завтрак. Марианна взглянула на Себа, ожидая… Она не знала, чего именно ждала, но точно не следующих слов.

— Я не знал, что ты будешь есть на завтрак, поэтому попросил приготовить несколько блюд, — спокойно произнес Себ, будто завтракать с женщиной в личных апартаментах было для него привычным делом.

Хотя откуда она могла знать, что это не так? Принимая во внимание то, что про него писали, Себ отнюдь не был монахом, и женщины буквально висли на нем. От этого Марианне стало еще хуже.

Ей хотелось закрыть лицо руками и спрятаться под стол. Она чувствовала себя так же, как когда папа застал ее целующейся с мальчиком из выпускного класса.

А Себ, казалось, наслаждался сложившейся ситуацией. Он прямо-таки светился от счастья.

— Все решат, что я спала здесь, — сказала Марианна, как только прислуга закрыла за собой дверь.

Себ сделал глоток кофе.

— Так и было.

— Но я бы предпочла, чтобы никто об этом не узнал. Они подумают, что ты и я…

Марианна замолчала. Себ и сам прекрасно знал, какие выводы сделает прислуга.

— Люди, которые работают здесь, понимают, что нужно все держать в тайне.

— То, что они станут держать язык за зубами, не означает, что они об этом не будут думать.

— Да, они, должно быть, сильно удивлены. Я никогда не приводил женщин в замок.

Марианна метнула на него свирепый взгляд.

— Не в этом дело. У меня есть репутация, которой я дорожу. Я не хочу, чтобы мои коллеги считали, будто мы с тобой… — Она взяла нож и намазала масло на хлеб.

— Продолжай. Мы с тобой?..

— Любовники. Доволен? Я это сказала. Не желаю, чтобы люди принимали меня за твою любовницу.

— Почему?

— Иди туда, делай то, не говори этого… — Марианна секунду помолчала, а потом продолжила: — В моем мире, Себ, неважно, кто твои родители и знатный ты или нет…

— Я тебе не верю.

— Почему же? Ты вообще ничего не знаешь о нормальной жизни.

— То есть ты утверждаешь, — ровным тоном произнес Себ, — что твои родители были бы счастливы, если бы ты вышла замуж за какого-нибудь наркомана.

— Ты перебарщиваешь.

— Ты тоже. Правда лишь в том, что я чувствую себя свободным только с тобой. Поэтому ты здесь.

Их обоих захлестнули общие воспоминания. Марианна вздохнула и опустила глаза.

Себ понял, что сейчас пришло время для самого ответственного разговора. Именно о нем он размышлял всю ночь.

— Как ты относишься ко мне, Марианна?

Она подняла на него глаза.

— Кажется, я совсем тебя не знаю.

— Возможно, ты права. Но все же у тебя остались ко мне какие-то чувства? — Он терпеливо ждал ее ответа. — Марианна, это важно.

— Почему?

Себ улыбнулся. Он заранее предполагал, что Марианна ответит вопросом на вопрос.

— Потому что я тебя поцеловал.

— Не понимаю.

Себ отодвинул стул и встал — так он чувствовал себя увереннее. Марианна умела бить его же оружием. По крайней мере, когда Себ репетировал этот разговор ночью, все казалось гораздо проще.