— Есть, сэр! — отдали честь солдаты, и трое из них стали готовиться к спуску.

Махджад вернулся к Хаджару. Сбежавший Волган был снова пойман и теперь стоял среди остальных пленников.

— Это все ваша вина! — бросил Махджад, ткнув пальцем в лицо Хаджару. — Вы не сказали мне, что это тренированный головорез!

— Я сам не знал! — выпалил Хаджар. — Я думал, что он просто бывший солдат, которого она наняла телохранителем! — Он жестом указал на Кари, смотревшую на него с холодным отвращением.

— У меня четверо погибших и трое раненых! Как я все это объясню? Как?

Хаджар нервно облизнул губы. Несмотря на прохладный ветер, он весь вспотел.

— Может… какое-нибудь вспомоществование их семьям? И их начальнику?

— Я скажу вам. Файлак, какое вспомоществование, — оскалился Махджад. Он немного помолчал. Хаджар еще сильнее занервничал. — Очень крупное вспомоществование.

— Я все организую, как только вернусь домой, — с облегчением промямлил иранец.

Махджад холодно взглянул на него:

— Да уж, постарайтесь.

— Даю слово. А сейчас, — он снова посмотрел на Кари, — мне нужно уходить. Мне надо позаботиться о кое-каких срочных делах… и лучше, чтобы нас не видели вместе здесь… Печальный инцидент.

Махджад нехотя кивнул, и его солдаты повели Нину, Кастилля и Хафеза прочь, а остальные стали грузиться на борт «джет-рейнджера». Волган, слишком напуганный, чтобы возмущаться, сел на центральное сиденье сзади, телохранители разместились по бокам, а Кари усадили ему на колени. В наручниках и накрепко пристегнутая к Волгану ремнем безопасности, она совершенно не могла сопротивляться.

Хаджар уселся на место второго пилота.

— Ах, мисс Фрост, — сказал он, потянувшись и взяв ее за подбородок, — не нужно так смотреть. С вами будут хорошо обращаться — вы слишком ценны. По крайней мере пока ваш отец будет покладистым.

Кари дернула головой, освобождаясь от его руки.

— Вы сделали самую большую ошибку в своей жизни, Хаджар.

Он самодовольно улыбнулся:

— Ну-ну. Не надо горячиться. Просто сидите и наслаждайтесь поездкой. А если хотите помочь Юрию расслабиться… — он взглянул на выглядывавшее из-за ее спины пепельно-серое лицо Волгана, — то постарайтесь побольше ерзать. Уверен, он это оценит. Последнее удовольствие обреченного, а? — Его улыбка стала холодной. — Только не ерзайте слишком сильно. Будет жаль, если мои телохранители подумают, что вы пытаетесь освободиться, и застрелят ненароком.

Один из телохранителей для пущей убедительности ткнул ей в бок стволом пистолета.

— Я запомню, — гневно сказала она.

— Хорошо! — Хаджар повернулся к пилоту: — Поехали.

Нина была потрясена и с ужасом смотрела, как вертолет оторвался от земли и полетел прочь. За два дня превратиться из нью-йоркского научного работника в иранского пленника. Что происходит в ее жизни?

И теперь Кари будут держать для выкупа, а что касается Чейза…

Она не многое понимала из того, о чем говорили солдаты, но по их неторопливости было ясно, что, по их мнению, он мертв.

К дому подъехал большой армейский грузовик. Когда солдаты вталкивали их в кузов, она едва не расплакалась.

Чейз набрал полную грудь воздуха и сжался как пружина.

Ему удаюсь, переваливаясь через верхний край туннеля, ухватиться одной рукой за небольшой каменный выступ. Болтаясь словно марионетка, он с трудом подтянулся, чтобы закрепиться в этом положении.

Нельзя сказать, что это спасало.

Он висел прямо над рельсами. Носки его ботинок находились футах в восемнадцати от них, и это было бы нелегким приземлением даже для человека из САС — внизу не было ничего, что могло бы смягчить падение.

Однако выбора у него не было. Крики и предостерегающий грохот камней, скатывающихся по склону, говорили ему, что у него вот-вот появится компания.

Итак — прыжок!

Несмотря на то, что он был готов к удару, подогнул колени и сделал кувырок, ноги все же прострелило так, словно по ним прошлись железной палкой. Он задохнулся от боли, со всего размаха ткнувшись грудью в металл рельса. Превозмогая боль, он заставил себя отползти с путей.

Обе ноги страшно болели, основной удар пришелся на левую лодыжку, но переломов не было.

Он сел, скривившись от нового приступа боли, на этот раз в области ребер, и подумал, что, если бы не было кожаной куртки, ему пришлось бы намного хуже. Сделав несколько глубоких вдохов, Чейз встал.

И яростно зарычал.

Это было не столько выражением боли, сколько способом ослабить ее, взять под контроль. Навыки САС по преодолению боли грубы и незамысловаты, но они действуют.

— Ох, вот теперь полная задница, — прохрипел он.

Донесшийся сверху звук привлек его внимание. Он шел не от солдат, спускавшихся за ним, а от вертолета Хаджара, скрывавшегося за холмом. Этот выродок увозит Кари и планирует выудить выкуп у ее отца.

Что делать?

Кари Фрост — его работодатель, и ее отец вряд ли его поблагодарит, если с ней что-то случится. Подобное фиаско тут же положит конец его карьере. Никто больше не станет его нанимать.

С другой стороны, как наниматель она отдала ему очень конкретный приказ.

Оберегать Нину Уайлд.

И если она у солдат, то там же, вероятно, и Кастилль с Хафезом. Грузовик, который он видел, может ехать только одним путем: обратно по дороге мимо железнодорожного разъезда.

Разъезд.

Если удастся добраться туда вовремя, то наверняка можно будет найти какой-нибудь способ сесть им на хвост.

И вытащить их.

Скрипнув зубами от боли, прострелившей лодыжку, Чейз побежал вдоль линии рельсов.

— Не бойтесь, — сказал Кастилль Нине, когда грузовик покатил вниз по пыльной дороге, — все будет хорошо.

— Каким образом? — спросила она, подняв руки в наручниках. — Нас схватили, Кари похитили, а Чейз погиб!

Она удивилась, увидев, что Кастилль и Хафез развеселились.

— Эдди доводилось оказываться и в худших передрягах, — сказал Хафез.

— Что может быть хуже, когда в тебя стреляют, а потом ты падаешь со скалы?

— Ну, однажды, когда мы были в Гайане… — начал было Кастилль, но один из солдат заорал на него на фарси, ткнув стволом винтовки в живот.

— Ох! Похоже, эти идиоты предпочитают, чтобы мы молчали.

— Эти идиоты, — рявкнул другой солдат, — тоже умеют говорить по-английски!

— Но, готов спорить, они не говорят по-французски, — плавно перешел Кастилль на один из своих родных языков.