Как и он.

Тралл скрестил руки на груди, глядя, как вода несла Джайну прочь, в сторону дома. Эйтригг тихо спустился с холма и присоединился к своему вождю.

– Какая жалость, – произнес Эйтригг, по-видимому, в пустоту.

– Что именно? – спросил Тралл.

– Что она не орк, – пояснил Эйтригг. – Сильная, умная, с большим сердцем. Сама по себе вождь. Она бы выносила сильных сыновей и храбрых дочерей. Когда-нибудь она станет для кого-то отличной спутницей жизни, если сама того захочет. Жаль, что она не орк, и не может стать твоей.

Тралл не сдержался. Он запрокинул голову и громко рассмеялся, спугнув сидевших на соседнем дереве ворон, которые злобно закаркали и, хлопая крылями, полетели искать место потише.

– Мы только что закончили воевать с Королем-личом и самим Кошмаром. Наш народ голодает, страдает от жажды и возвращается к варварскому образу жизни. Король Штормграда считает меня животным, а стихии остаются глухи к моим мольбам. А ты говоришь о женщинах и продолжении рода?

Старый орк остался совершенно невозмутим.

– Когда же еще об этом думать? Тралл, Орда сейчас в очень шатком положении. Под вопросом даже твой статус вождя. У тебя нет ни спутницы, ни ребенка – никого, кто бы продолжил твой род, если ты вдруг отправишься навстречу предкам. Ты, кажется, даже не думаешь об этом.

Тралл зарычал.

– У меня есть заботы посерьезнее, чем заводить интрижки, искать себе возлюбленную или делать детей, – отрезал он.

– Как я и говорил, именно из-за этих забот так важно завести семью. К тому же ты нигде в мире не найдешь такого умиротворения и ясности, как в объятиях своей истинной возлюбленной. И сердце никогда не радуется так же сильно, как при звуке смеха твоего ребенка. Эти радости ты откладывал, наверное, слишком долго. Я сам когда-то знал их, хотя их у меня и отняли. Но я не променял бы эти радости ни на что другое – ни в этой, ни в какой-либо иной жизни.

– Не нужно читать мне нотации, – проворчал Тралл.

Эйтригг пожал плечами.

– Возможно, ты прав. Возможно, говорить должен ты, а не я. Тралл, ты чем-то встревожен. Я стар и многое повидал в жизни. А еще я научился слушать других.

Он шагнул в воду, его волк последовал за ним. Секунду Тралл стоял на месте, а затем пошел следом. Когда они добрались до берега, оба орка запрыгнули на спины ездовых волков и больше не разговаривали. Пока Тралл собирался с мыслями, они некоторое время ехали молча.

Он думал о том, чем никогда ни с кем не делился, даже с Эйтриггом. Возможно, Тралл мог бы рассказать об этом Дрек’Тару, если бы шаман все еще оставался в здравом рассудке. Как бы то ни было, Тралл хранил в себе этот холодный узел страшной тайны. Глубоко внутри он вел войну сам с собой.

Они ехали уже довольно долго, когда Тралл, наконец, заговорил:

– Возможно, ты все-таки можешь понять, Эйтригг. Ты тоже сталкивался с людьми, и не только в бою. Я стою на границе двух миров. Меня вырастили люди, но рожден я был орком, и я впитал силу обоих народов. Я знаю оба эти народа. Когда-то это знание помогало мне. Не хвастаясь, могу сказать, что оно сделало меня необычным вождем с необычными навыками. Я мог работать рука об руку с обеими сторонами, когда это было необходимо для выживания всего Азерота. Тогда мое наследие хорошо послужило мне и, через мое руководство, Орде. Но… я не могу не задаваться вопросом… Служит ли оно им и теперь?

Эйтригг, так и не отрывая взгляда от дороги, лишь буркнул что-то под нос, давая Траллу знак продолжать.

– Я хочу позаботиться о своих братьях. Чтобы они были обеспечены и находились в безопасности, чтобы могли уделять внимание своим семьям и заниматься своими обрядами, – Тралл слегка улыбнулся. – Чтобы могли находить себе возлюбленных и растить детей. Чтобы у них было все, на что есть право у любых разумных существ. Чтобы им не приходилось все время видеть, как их родители или дети уходят на войну и не возвращаются. Но те, кто продолжает требовать битвы, не видят того, что вижу я: сейчас большая часть населения Орды – это старики и дети. Мы потеряли почти целое поколение.

Его голос прозвучал устало, и Эйтригг, видимо, тоже это заметил, потому что наконец подал голос:

– Мне кажется… твоя душа болит, друг мой. Ты сам на себя не похож. Сомневаешься в себе, впадаешь в отчаяние.

Тралл вздохнул.

– Похоже, в последнее время все мои мысли черны. То предательство в Нордсколе… Джайна даже не может себе представить, как я был ошарашен, как потрясен. Потребовались все мои навыки и способности, чтобы после случившегося удержать Орду от раскола. Наши новые бойцы… они набили себе руку, истребляя нежить. Но это совсем не то же самое, что сражаться с живым врагом, у которого есть семья и друзья, который смеется и плачет. Они легко привыкли к убийству, и оттого мне труднее сдерживать их, призывая к понимаю и даже сочувствию.

Эйтригг кивнул.

– Однажды я ушел из Орды, потому что устал от их любви к жестокости и насилию. Я вижу то же, что и ты, Тралл, и я так же боюсь, что история повторится.

Они выехали из тени болот на дорогу, ведущую на север. Жар от палящего солнца быстро согрел их. Тралл огляделся. Эти места очень точно называли Северными степями, и сейчас здесь было жарче, чем обычно. Земля высохла, и Тралл практически не видел признаков жизни. Оазисы – спасение Северных степей – стали пересыхать по тем же таинственным причинам, по которым и появились.

– Не помню, когда в последний раз я попадал под дождь в Дуротаре. И стихии молчат в то время, когда что-то явно идет не так… – вождь орков покачал головой. – Я помню свой трепет и радость, когда Дрек’Тар назвал меня шаманом. Но все же я ничего не слышу.

– Быть может, их голоса заглушают другие, требующие твоего внимания? – предположил Эйтригг. – Иногда, чтобы разобраться со многими проблемами, нужно решать их по очереди.

Тралл задумался над его словами. Они показались ему мудрыми. Многое бы изменилось, если бы он только понял, что не так с этой землей, и смог исцелить ее. У его народа появилось бы что есть и где укрыться. Им бы не пришлось брать у тех, чьи сердца полны злобы и ненависти. Между Ордой и Альянсом ослабла бы напряженность. И, быть может, тогда Тралл смог бы сосредоточиться на том, о чем говорил Эйтригг: на собственном наследии, личном покое и счастье.

И Тралл точно знал, куда идти, чтобы услышать голоса стихий.

– Я лишь однажды был в землях моего отца, – сказал он пожилому орку. – Думаю, стоит отправиться туда еще раз. Дренор – это мир, повидавший слишком много буйства и страдания стихий. Быть может, Запределье – то, что от него осталось – все еще помнит те времена. Моя бабушка, Гейя, – могущественная шаманка. Она сможет указать мне путь, когда я попытаюсь прислушаться к израненным стихиям того места. И, быть может, эти стихии помнят что-то из страданий собственного мира – что-то, способное помочь Азероту.