— Кончились, — признался Роман. — Совсем. Кризис.

— Непорядок, — констатировал лейтенант с отеческим сожалением. — А почему же тогда нарушаем, Роман Митрофанович?

— Что я нарушил? — спросил Роман, дрогнувшим голосом.

Лейтенант Бухалов вопросительно обернулся к своему напарнику.

— Параграф сто сорок один, пункт восемь, — снисходительно объяснил тот. — А также параграф сто четыре и триста восемнадцать.

— Да, — подтвердил лейтенант Бухалов. — Именно это.

— А что это? — спросил Роман совсем уныло.

— Превышение скорости света в черте галактики, — объяснил Бухалов. — С вылетом на встречную орбиту. Летите не пристегнутый силовыми полями безопасности. Без противоперегрузочного скафандра. На орбитальной шлюпке нестандартной модели без номеров и опознавательных документов. С невымытым бампером. И без иконки в кабине.

— Какой иконки? — опешил Роман.

— Николая Чудотворца либо Ильи Муромца Печорского — в зависимости от тоннажа судна. С талоном о прохождении ежемесячного освящения в транспортном отделе церкви по месту прописки.

— Зачем? — изумился Роман.

— А если авария? Вы что, совсем правил не знаете, Роман Митрофанович?

Роман опустил голову и не нашелся, что сказать. Правил он действительно не знал.

— А еще студенческий билет просрочен, — неожиданно подал голос полицейский робот, вынимая билет Романа из своего считывателя. — Действителен по вчерашнее число, а далее отчислен. А сегодня уже — сегодняшнее...

— Вот видите, — подхватил лейтенант Бухалов, — и билет просрочен.

— А еще, — бесстрастно продолжал его коллега-робот, направляя на Романа раструб гормонального детектора, — находится в состоянии опьянения.

— А вот это бред! — взмутился Роман. — Вы с ума сошли!

— Оскорбление представителей власти на космическом посту, — констатировал робот. — В том числе — что карается строже — предоставление заведомо ложных оскорблений. Поскольку роботы с ума не сходят, а лишь впадают в неисправность.

— Да не может такого быть! — возмутился Роман. — Я не пил и никогда не принимал наркотики!

— Все так говорят, — вздохнул лейтенант Бухалов, однако подошел к своему коллеге-роботу и заглянул в окошко прибора. — Ого: троекратное превышение нормы глюкоген-церебротоксина. Такое бывает только при остром опьянении. Ну или при состоянии острой влюбленности.

— У меня острое состояние влюбленности! — подтвердил Роман, вдруг сам поняв это со всей очевидностью.

— Все так говорят, — снова зевнул Бухалов так широко и вальяжно, что стекло скафандра на миг запотело изнутри.

— Послушайте! — начал Роман, решившись. — Мы участники поискового соревнования, учрежденного лично самим Губернатором Луны! Вы что, не слышали?

— Не слышали, — спокойно ответил лейтенант Бухалов. — И мы вообще не относимся к Луне, мы из центрального отделения Ковша Малой медведицы. Вы совершаете правонарушения на нашей территории. Так что — будем оформлять. Будем оформлять, Ксенон Триодович? — обернулся он к напарнику.

Вместо ответа тот приложил к глазу еще один детектор из висевших на поясе и уставился на яхту Романа.

— Ну что там, Ксенон? — заинтересовался лейтенант Бухалов.

— Контрабанда нелицензионной информации, — сообщил робот-напарник, напрягшись. — Прибор показывает огромное количество информации, скачанной из интернета — объем зашкаливает. Фильмы, музыка, справочники, чертежи...

Лейтенант Бухалов отступил на шаг и положил на всякий случай руку на рукоять бластера.

— Куда везете и с какой целью? — поинтересовался он сухо.

— С личной, — мрачно ответил Роман.

— А как же авторские отчисления? — спросил Бухалов.

Роман вздохнул.

— Ну что, — бодро сказал лейтенант Бухалов и покосился на напарника, — В отделение его, оформлять будем. Или... — он искоса глянул на Романа, — или у вас есть какие-то предложения, Роман Митрофанович?

— Нет, — вздохнул Роман. — Какие же у меня могут быть предложения?

— Обычно бывают... — хмуро пробасил лейтенант Бухалов, распахивая заднюю дверь полицейского катера. — Загоняй свою шлюпку, летим в отделение на Малую Медведицу!

Когда шлюпка была загнана внутрь катера, а лейтенант Бухалов с помощником уселись в кабину, мимо пронесся здоровенный грузовик и исчез вдали. Реакция не подвела робота Ксенона — он вскинул свой зловещий раструб нал-радара, и тот засветился алчно-алым цветом. Однако грузовик летел на такой скорости, что скрылся за поворотом рукава галактики прежде, чем Ксенон успел что-то сказать. Но и это было еще не все: cледом вынырнула ярко-алая яхта — из самых дорогих. Ни старшина Ксенон, ни лейтенант Бухалов снова не успели ничего сделать, яхта стремительно унеслась вдаль. Но и это было еще не все: следом из черноты космоса вылетел серый болид без опознавательных знаков и тоже унесся.

— Что творят! — произнес лейтенант Бухалов с каким-то даже уважением.

Но ловить этих нарушителей было поздно, а в трюме полицейского катера уже сидела многообещающая добыча.

* * *

Фарлав прошелся по палубе, заложив руки за спину. Камзол, он знал, в этот момент сидел на нем особенно красиво и стильно. За прозрачной стеной обзорного иллюминатора мягко катились назад звезды — на яхте скорость почти не ощущалась. Лишь секундная стрелка старинных настенных часов, катившаяся в обратную сторону, давала понять, что скорость света давно превышена.

Фарлав остановился в центре палубы перед пультом и придирчиво оглядел его — мягко светящиеся дисплеи, мигающие ободки консолей, пульсирующие кнопки сенсоров. Наконец, он заметил то, что искал: маленькую шляпку винтика, которого, как ему показалось, раньше здесь не было. Фарлав сел перед пультом в высокое кожаное кресло, заложил ногу за ногу, элегантно одернув камзол, поставил локти на подлокотники и задумчиво прикоснулся к виску двумя пальцами. Такая поза, он знал, всегда символизирует благородную задумчивость и богатство внутреннего мира. Жаль, Наина не видит его в эту минуту, а переодевается где-то в каюте. Впрочем, что Наина? Она одна, а его сейчас видят миллионы.

Фарлав повернулся к шляпке болтика и начал:

— Дорогие зрители! Доброе утро и прекрасного вам дня! Напоминаю, меня зовут Фарлав. И я, главный участник нашего увлекательного телешоу, торжественно клянусь: не щадя жизни, сил и свободного от приключений времени докладывать вам обо всех об моих об поистине незабываемых, об поистине героических...

— Дорогой, ты там не опух? — раздался за его спиной деловитый голос Наины. — С кем ты беседуешь? Мы тут вроде одни.

Фарлав поморщился.

— Моя поистине прекрасная спутница, — заговорщицки подмигнул он винтику, переходя на шепот, — поистине не догадывается еще, что она поистине...