что происходит. Почему этих троих не взяли в киносъёмочную группу на постоянной основе? Вон как здорово играют! Может, тогда они не спивались бы, подумала девушка.

– Эй, там, в хижине! – заорал Лаки, изменив голос. – Убирайтесь отсюда прочь, эта земля принадлежит нам, вы отняли её у шеххаров! Вы задолжали денег банде Синерылых, то есть, не банде, а финансовому банку! Вы переклеймили чужое стадо! Вы украли золото из Змеиного ручья!

Лаки нёс первую попавшуюся пургу, смешал в бредовую кучу фразы из некогда виденных фильмов, прочитанных книг, услышанных мемуаров о чьих-то предках. А затем махнул рукой, подавая сигнал.

Бах! – оглушительно рявкнула бутафорская винтовка из-за одинокого дерева на травяном склоне.

Бах! – плюнула фейерверочным огнём вторая, от каменного обломка.

Бах! – в третий раз раскатилось звонкое эхо по холмам, над кустом взвился эффектный, сизый дымок от выстрела.

Бум! – приглушённо матюгнулся настоящий, не киношный револьвер. Лаки целился в лохматого пса, что заливался лаем у ворот и дико раздражал. В собаку новоявленный главарь банды не попал, но снёс голову курице, и она забегала кругами, поливая траву кровью.

Люди в доме некоторое время хранили безмолвие, затем послышался звон бьющегося стекла, в разбитое окно высунулось дуло большого старинного карабина.

Бум! И тут же вскрикнул пьяница, что прятался за кустом. Он перебежал к Лаки, прикрываясь склоном холма.

– Мы на такое не подписывались, асэр! Мы стреляем бутафорскими, а в нас-то пули летят – настоящие!

«Бандит» баюкал на весу окровавленную руку. Остальные двое мгновенно просекли, что тут творится что-то не то.

– Валим, ребята! Нах обещанные деньги и всё нах, мы в настоящих налётах не участвуем!

Лаки и Тилла мигом остались одни.

А старинный карабин продолжал громыхать. Пронзительно заржала испуганная лошадь, сорвала повод, Тилла повисла на нём и волочилась следом, рискуя попасть под копыта. Лаки поймал обеих, закинул в седло сестру, вскочил верхом сам, они понеслись, прикрываясь холмом, и спрятались за пирамидой.

Лошадей завели в подвал под древним культовым сооружением, сами вскарабкались наверх по крутой лестнице и укрылись в крошечном храме на вершине пирамиды. Теперь никто не мог до них добраться, но и они не могли никуда отсюда уйти.

– И дальше что? Обозлённый фермер с семейством принесёт нас тут в жертву древним змеиным богам?

– Заткнись! Я думаю. Подождём, пока стемнеет.

Тилла тоскливо огляделась и мимоходом удивилась. Какое крошечное помещение! И как в нём умещались наги со своими огромными хвостами? Тут людям-то тесно…

Над крышей захлопали мощные крылья, и через мгновение в маленький тёмный храм, небрежно ступая, вошла Дарайна в человеческом облике.

– Ты, Лаки, прямо как мой брат, за тобой глаз да глаз требуется. Тебе нужна эта ферма? Могу помочь, но будешь мне обязан.

– Нет, не буду, – Лаки раздражённо фыркнул.

– Хорошо, не будешь. Всё равно помогу, потому что это весело. Но ты же понимаешь, что многого я сделать не сумею? Я могу занять пирамиду, даже отобрать, и мне её отдадут, клан это легко устроит. Но присесть на крышу и сломать дом – будет уже слишком, там погибнут люди, я же их раздавлю. И сожрать людей я не имею права, иначе сюда явится весь мой клан. Меня упекут в драконью тюрьму, а она, знаешь ли, не сахар.

Я могу ловить каждый день по корове, месяца на три этого стада хватит. Но, во-первых, это ж обожраться и сдохнуть. А во-вторых, за каждую корову я буду обязана заплатить по золотой монете. Мне-то это ничего не стоит, а вот фермеру может и понравиться. Тебе же другое нужно, не так ли?

Увидев драконицу, Тилла догадалась, почему Лаки утром вернулся зелёным. Однако, это забавно – драконица бегает за человеком.

– Зачем тебе эта ферма, интересно знать, – лениво спросила Дарайна.

Тилла полагала, что знает, зачем. Похоже, Лаки хочет выменять что-то у нагов на этот кусок земли, потому и рвёт пупок, даже на криминал решился. Но рассказывать драконице о своих предположениях в ущерб брату девушка не собиралась.

– Пирамида – достопримечательность для туристического бизнеса, ушлый фермер наверняка специально приобрёл участок вместе с нею. Моё восхищение, – продолжала рассуждать вслух Дарайна. – Правда, ехать сюда далеко, но какой-никакой доход от этого объекта есть. Ещё – здесь место Силы, хотя я сильно сомневаюсь, что оно тебе пригодится в таком качестве.

Лаки с досады побагровел. Пожалуй, ещё немного, и чешуйчатая барышня догадается обо всём.

– Посидите тут, я пойду, поговорю, вдруг мне всё-таки её продадут.

Драконица спустилась вниз.

Некоторое время вокруг было тихо.

– Уходят! Пока она нам тут зубы заговаривает, они уходят! – раздался крик из дома.

Старый фермер и его сын выбежали из дома, увидели на холмах двоих всадников, вскочили на коней и погнались следом за беглецами, стреляя на скаку.

– Стоп, не стреляй! С ним женщина! Мы можем попасть в неё!

Лаки и Тилла скрылись в степи на Змеиных землях, за ними никто туда не последовал.

Глава 7. Рождённый ползать – плясать не может?

Алиса не знала, куда и смотреть, вокруг – сплошной ужас.

Она вместе с Караном висит в эфемерной плетёнке, под ними бездонная пропасть, сверху над обрывом торчат головы и хвосты нагов, и Каран всё никак в себя не придёт. То есть, общаться с его соплеменниками ей придётся самостоятельно, ничего не зная об этих конкретных, реальных, а не книжных нагах.

И вообще, как, ну ка-а-ак осуществлять коммуникацию, не успев выучить шеххарский язык? Это Каран говорит по-русски, а его соплеменники-то – вряд ли! Жестами разговаривать, что ли? Так они тоже наверняка у нагов другие. Ещё один ужас.

Карана и Алису затянули на обрыв и прямо так, в сетке, отнесли по горной тропинке вверх, в пещеру. Тащили вдесятером, потому что хвост у Карана был не короче самой величественной королевской мантии.

И вообще, получилось, как в детском анекдоте. «Гена, я понесу вещи, а ты понеси меня, – сказал Чебурашка». Потому что Карангук, даром, что был без сознания, но Алису держал крепко и из рук не выпускал. Да её у него отобрать никто