В середине дня на горизонте стали проглядывать не то мелкие горы, не то высокие холмы. Местность тоже понемногу изменялась. Травы стало меньше, каменистых участков больше. Часто попадались участки с растрескавшейся на чешуйки землёй.

Внезапно я ощутил сильный запах падали. Пахнуло совсем рядом, когда ветерок изменил направление и подул не в спину, а справа. Машинально взглянул в ту сторону… это меня-то и спасло. Один из крупных валунов оказался совсем иным. Тварью. Осквернённым. Элитой.

Монстр почти подловил меня, совершив огромный прыжок в момент, когда я был расслаблен и не ожидал нападения. Подвел его ветерок, сообщивший запахом о засаде. Да собственное бедственное состояние.

Не хуже балерины изогнувшись, я пропустил мимо изуродованную лапу монстра. Потом упал на бок, выставив руку, чтобы смягчить падение. Уже на земле, продолжая крутиться, скинул вещи, которые стесняли движения. Остались лишь револьверы в поясных кобурах. Но от них так быстро не избавишься. По голенищу вскользь ударило, распарывая отлично выделанную кожу. Но я уже успел откатиться далеко в сторону и сориентироваться. Вскочил на ноги и бросился бежать изо всех сил прочь, скрипя зубами от боли в спине. Кажется, я разбередил там рану.

Позади раздались громкие шаги и сопение твари. Но очень быстро эти звуки стихли. На ходу оглянувшись назад, увидел, что элита остановилась. Увеличив дистанцию между нами до сотни метров, я тоже замер. Обернулся и принялся рассматривать то, что является олицетворением самой смерти в этом мире.

Это точно была элита. Как мне объяснили мои первые знакомые и учителя в Улье: если видишь нечто очень страшное, от чего у тебя в штанах мокро становится, а ноги подкашиваются, то это и есть элита среди осквернённых. Почти всё это я сейчас и ощутил. Ну, кроме мокрых штанов. И это даже с учетом того, что тварь была кошмарно изуродована. У неё отсутствовала левая верхняя конечность. На правой отсутствовала кисть и торчала толстенная кость из середины предплечья. На спине и груди огромными лоскутами была содрана шкура. Почти все шипы оказались сбиты или вырваны с мясом. Из кровоточащей плоти на груди выглядывала пара рёбер, а на спине блестела бело-розовая лопатка. Нижние лапы также были жутко изуродованы. Из них некто ещё более могучий, чем наблюдаемая мной тварь, вырвал внушительные куски мяса и обкорнал пальцы на стопах. Кажется, ещё и раздробил сами ступни. Морда у твари, можно сказать, отсутствовала. Какое-то кровавое месиво, в котором невозможно было ничего разобрать, кроме дыры, которой являлась пасть. Вместо зубов — осколки и пеньки. Ни единого целого зуба я не увидел.

— Ну и рожа же у тебя, блин, Шарапов, — сплюнул я. — Спасибо тому, кто с тобой так поступил. Надеюсь, что ему также худо, как тебе.

И тут меня осенило. Это же элита, а в элите всегда есть жемчуг! То, о чем я мечтаю уже давно. Неужели Эльза шаманка? Для слов простого человека слишком много совпадений: солнце, элита с жемчугом, моё желание пробудить свой дар ловкача. Я сотни раз представлял, как убиваю элиту, потрошу споровой мешок и достаю красную жемчужину. Да чёрт с ней, с красной, мне и чёрная сойдет! И вот эта мечта уже почти-почти воплотилась в жизнь. Осталось только добить этот искалеченный кусок осквернённого мяса и забрать своё .

Я стал обходить тварь по кругу, держа в левой руке револьвер. Зайдя за спину, стал медленно красться. Когда осталось метров сорок, замер, навел оружие на затылок, выдохнул и нажал на спуск. И тут же, развернувшись, бросился прочь, чтобы не попасть под ответную атаку, если промахнулся.

Опасения оправдались. Как же досадно. Моя пуля прошла мимо спорового мешка. Либо не смогла пробить толстую кость, прикрывавшую самую уязвимую точку на телах осквернённых. Эх, мне бы мой мушкет! Его мощная тяжёлая пуля нечета револьверной. А уж точность на порядок выше. Я бы с сотни метров засадил точно в нужную точку. Но из «армейца» я мог попасть также не дальше чем с двадцати-двадцати пяти метров. Скорее даже меньше, так как стрелял с левой, которой владел чуть хуже, чем правой. Но так близко подходить к элите я не рисковал, пусть даже чудовище на последнем издыхании. Вон как оно шустро бросилось на меня после выстрела. Будь между нами метров на десять меньше и всё — достала бы.

Разорвав вновь расстояние до полусотни метров, я поднял револьвер, прицелился и дважды выстрелил по твари. Целился просто в голову, чтобы привлечь внимание элиты к себе и увести её подальше от сброшенных вещей.

Финт удался.

Опустошив полностью барабан в одном револьвере, я оттянул элиту на пару сотен метров от своего добра. После этого вновь обошёл её по кругу и добрался до вещей.

— Чёрт! — выругался я, когда увидел, что винтовка оказалась погнутой, а деревянное ложе и приклад белели щепками. Не то специально, не то случайно сослепу элитник потоптался на моём оружии. К счастью, мешок с припасами уцелел. Подхватил его, забросил за спину и вновь занялся монстром.

* * *

Чёртов элитник оказался неуязвимой скалой. Сначала в тщетной надежде, а потом от злости я высадил в него почти все патроны, что у меня имелись к револьверам.И ни разу так и не получилось зацепить споровый мешок. Хотя казалось, что пули влетают прямо в него. Значит, в самом деле броня там не по зубам мягким свинцовым револьверным пулям.

Сутки мы гонялись друг за другом по пустоши, пока не приблизились к холмам. Устал я очень сильно. Держался на морально-волевых, подпитываясь энергией мечты. Решил, что возьму элиту измором. Ей, в отличие от меня, было ещё хуже. Такая туша требовала миллионы калорий, которые взять было неоткуда. За пару дней организм осквернённого существа сожрёт сам себя в постоянном движении, без возможности завалиться в одном месте и в полукоматозном состоянии слегка привести себя в порядок. Главное, суметь мне продержаться это время.

К сожалению, от усталости, ран и в горячке преследования я позабыл о многом, что мне рассказывали про элиту. Например, про изощрённый ум этих тварей. Даже переродившиеся из животных превращались в невероятно хитрое и сообразительное существо. А уж бывшие люди и вовсе могли строить многоуровневые планы,