работая над собственным выживанием. Когда до меня дошло, что я с элитником поменялся местами. превратившись из охотника в дичь, едва не стало поздно. Монстр подвёл меня к одному из холмов, загнав в ловушку. Я оказался припёрт к отвесной стене. Спастись можно было только поднявшись по ней. Но когда я стал карабкаться, то услышал скрежет под собой. Посмотрев вниз, ужаснулся от увиденного: элитник полз по моим следам. Если бы не его увечья, то он бы быстро меня настиг.

— Хрен тебе, — я извернулся и плюнул ему на макушку. — Ещё посмотрим кто кого.

Метров через двадцать пять карабканья по отвесной круче на пути внезапно попалась трещина. Она выглядела частично отслоившейся щепой, если сравнить каменную стену с деревом. Я её обошёл справа и вновь пополз вверх. Через десяток секунд вновь взглянул вниз.

— Твою мать, — в который раз выругался я вслух. Элитник сократил между нами расстояние. Вместо того, чтобы ползти точно по моим следам, он пополз прямо, прямо по «щепке». В следующий миг, оценив диспозицию я вновь повторил ругательство, но уже другим тоном, задумчиво-заинтересованным. — Хм, твою ж мать.

После чего рванул вверх с ещё большей прытью, стараясь разорвать расстояние между собой и тварью. Мне кровь из носа требовалось оказаться наверху намного раньше чудовища. И не для того, чтобы сбежать. У меня появился новый план.

С ободранными ладонями и коленями, с отбитым телом, надышавшийся пыли и запорошёнными глазами я это сделал! Поднялся по почти отвесной стене, вздымавшейся на высоту не менее полусотни метров. До вершины оставалось ещё несколько метров, но это была уже более-менее пологая площадка. При определённой ловкости и координации на ней даже можно было встать на ноги. Правда, при этом требовалось сильно нагнуться вперёд, почти касаясь по-обезьяньи руками земли.

Быстро оглядев её, я обрадованно вздохнул при виде немалого количества крупных камней. быстро схватив один из них, я вернулся обратно к краю, посмотрел вниз, оценив картинку и скинул свой снаряд на элитника. До него оставалось каких-то восемь-десять метров. Ещё чуть-чуть и он меня догонит. Точнее, догнал бы. На пути между нами встал кусок скалы весом около пятнадцати килограмм. Он влетел не в голову, куда я целил, а в плечо. Впрочем, по такой туше грех было бы промахнуться. А с её травмами и на сложной поверхности хватило бы удара и послабее.

Тварь сорвалась. Пролетев ещё метров пятнадцать, элитник, издав громкий треск, врезался спиной и затылком о «щепку» и влетел в щель между ней и скалой. После чего застрял там, полностью закрыв пространство. После падения тварь не подавала признаков жизни. Или мёртв, или оглушён.

Секунд пять я боролся с осторожностью и желанием спуститься, чтобы добить свою цель, если та жива. Жадность победила.

Глава 9

ГЛАВА 9

В тот момент, когда я примерялся, как поудобнее начать спуск — а спускать всегда тяжелее, чем подниматься — рядом раздались чужие шаги. Принадлежали они человеку. Резко поднял голову, я увидел в десяти метрах на краю обрыва надо мной раскрашенное охрой лицо индейца, обвязавшего лоб пёстрой оранжевой лентой. В руках у него был потёртый винчестер с подствольным магазином на всю длину ствола, до самого среза. Мы смотрели друг на друга несколько мгновений. А затем индеец направил на меня своё оружие и выстрелил. Просто чудо, что я сумел увернуться от пули с такой дистанции и на столь сложной поверхности.

— Пахуска! — заорал он, одновременно хватаясь за рычаг перезарядки. Я же рванул из кобуры револьвер. Вновь мне повезло. У индейца оружие заклинило, а я даже раненой рукой под адреналином успел обнажить «армейца», взвести курок, навести ствол на противника и выстрелить. Моя пуля ударила индейца точно в шею, выбив фонтанчик крови. Винчестер выпал из его рук и заскользил по каменистому склону. дёрнувшись, я попытался его поймать, но чуть сам не свалился в пропасть. Плюнув, быстро полез вперёд на трёх костях. В правой держал револьвер и смотрел вперёд, чтобы не пропустить новых врагов. Вряд ли этот родственник «чингачгука» тут один. Не стал бы он так кричать. Его возглас походил скорее на предупреждающее сообщение для соратников, чем ругательство, вырвавшееся в сердцах из-за промаха.

Я оказался прав. На широкой площадке, являющейся вершиной холма, устроили себе лагерь не меньше полудюжины индейцев. Холм походил на женскую туфельку. Одна сторона высокая и крутая — каблук. Именно по ней я карабкался, подгоняемый элитником. Вторая сильно пологая. Угол подъёма оказался настолько комфортным, что на холм индейцы поднялись на верхах. Здесь хватало травы с кустарников, которые общипывали лошади краснокожих. Также росли мелкие деревца, под кронами которых устроили себе отдых бойцы вражеского отряда.

Стрельба и крик сородича прервали их сиесту, или как там у местных называется отдых в самый жаркий час дня, и взяться за оружие. Стоило мне показаться, как в мою сторону полетели пулю. К счастью, стрелки индейцы оказались теми ещё. Примерно на уровне имперских штурмовиков из интернетовских мемов. Плюс на краю стояли несколько крупных валунов. Один из них стал моим укрытием. Юркнув за него, я высунул руку с револьвером, направил ствол в нужное направление и дважды спустил курок. Попасть не попаду, но зато напугаю. Слепая стрельба в моём исполнении была хороша только в тире и на полигоне. Здесь я не рассчитывал на удачу. И тем удивительнее для меня стал громкий крик боли одного из индейцев. Неужели я попал⁈

В ответ на мой камень обрушился шквал огня. Пули так и свистели мимо меня. Крошили скалу, обдавая мелкими осколками. Одна из пуль так отрикошетила от скального основания холма, что почти задела меня в бок. Выругавшись, я воспользовался паузой в обстреле, вновь высунул руку из-за камня и пальнул один раз в ту сторону, откуда громче всего звучали яростные крики и чаще раздавались выстрелы. Следом рухнул на землю, перехватил револьвер в левую руку, сместился по другую сторону камня и выглянул из-за него. Половины секунды хватило, чтобы оценить ситуацию. Четверо индейцев палили по камню, один скорчился под деревом, зажимая двумя руками левый бок. Между ладоней бурно текла кровь, сообщая, что моя пуля зацепила какой-то крупный сосуд или важный орган. А шестой крался ко