Пусть только найдётся… Запру, к хренам собачьим, в квартире. Нет. В своём доме.

Впереди показалась вывеска «Бонжур», и я ускорил шаг. В витринные окна старался не заглядывать, боялся не увидеть в них Ангела.

Завернув в кофейню, застыл при входе, как вкопанный. Сердце пропустило удар и тяжело забилось, словно с трудом перекачивая вдруг загустевшую, как смола, кровь.

Маша сидела за одним из столиков прямо в куртке и ела кусок торта, давясь слезами, размазывая их ладонями по лицу. Взгляд заплаканных глаз остановился на мне и я… Мать твою, я растерялся!

Её лицо мгновенно исказила горькая гримаса. Как бы она не подавилась…

С трудом оторвав от неё взгляд, я каким-то заторможенным движением повернулся к девушке за стойкой. Она мило улыбнулась мне в ответ и приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но я грубо её перебил, исключая излишнюю вежливость.

– Эта девочка расплатилась? – кивнул в сторону Маши.

Девушка удивлённо уставилась на меня, но быстро взяла себя в руки и отрицательно помотала головой.

Достав тысячу, хлопнул по стойке. Подошёл к хлюпающему носом Ангелу. Ни слова не говоря, нагнулся и подхватил её под бёдра, заставляя обхватить меня ногами.

Тут же зарылся носом в её волосы, шумно, с жадной маниакальностью втягивая сладкий орехово-карамельный запах. Её запах…

Нашёл. Рядом. В моих руках. В безопасности.

Чувства сменялись с невероятной скоростью, пробуждая из глубин небытия что-то давно не выбиравшееся наружу. Запрятанное. Оглушающее. Едва сдерживаемое. Оттесняющее внутреннюю пустоту и проклятую нечувствительность к собственной жизни.

– Это … из… за меняяя… – несвязно протянула девочка, захлёбываясь слезами и брыкаясь в моих руках. – Пост…тавь… А тыыы… тыыы… – пихнула кулачками в мою грудь, из которой моментально вырвалось рычание. Вышел из кофейни и чуть подбросил Ангела, приводя в чувство.

– Чтобы не случилось, – прохрипел ей в ухо, сильнее впиваясь пальцами в девичьи бёдра. – Чтобы ты сейчас не сказала, – прижал крепче. – Я буду всё использовать против тебя. Лучше молчи.

Она неожиданно затихла, немного отстранилась, заглядывая мне в глаза. Сморщила свой маленький мокрый нос, на пирсинге заиграли блики от яркого освещения.

– Знаешь что?! – возмущённо заявила Ангел, обжигая взглядом янтарных глаз.

– Нет. И в данный момент ещё не готов это узнать, – выцедил, продолжая свой путь. – Поговорим у меня дома. Обхвати меня за шею.

Маша моргнула, недовольно хлюпнула носом, но беспрекословно послушалась, прижавшись щекой к моему плечу.

Уставившись вперёд невидящим взглядом, я шёл по торговому центру, не замечая людей, беззаботно снующих вокруг. Быстро покинул здание, встретившись с холодными порывами ветра, резко швырнувшими мне в лицо мягкие волосы Ангела.

Скрючившись на пассажирском сиденье и отвернувшись к окну, девочка всю дорогу непрерывно вздрагивала и сминала тонкими пальцами лямки несчастного рюкзака. Хорошая шумоизоляция автомобиля позволяла мне расслышать каждый её вздох и всхлип.

Внутри меня всё вибрировало от напряжения. Ушла… Спряталась… Не доверяет…

Как только мы оказались в доме, Маша нетерпеливо сдёрнула с себя куртку. Далеко не с первой попытки повесила её на крючок.

– Ты! Ты сказал, что это безопасно! – громко воскликнула она, нервно пригладив волосы. – Я доверила тебе свою жизнь и… – запнулась на мгновение и, потерев виски пальцами, продолжила: – И пострадал ни в чём не повинный человек! – Сняв пальто, я прошёл в ближайшую открытую комнату. – Человек, который… – с этими словами она прошмыгнула вслед за мной. – Господи, если бы я не оставила этот дурацкий блокнот, то ничего бы не произошло!

– Объясни всё по порядку, – произнёс как можно спокойнее, сдвигая в сторону документы с рабочего стола в одну стопку, присел на край.

– У Оли закончился блокнот к концу смены, и она взяла мой, – суетливо заходила по комнате. – Тот, в котором я делала записи, понимаешь? – замерла на месте, уставившись взглядом в пол. Затем посмотрела на меня, часто моргая красными от слёз глазами.

– И? – сквозь сжатые челюсти, едва сдерживая себя, чтобы не сорваться с места и не прижать Ангела к себе.

– Что – «и»? Шаман был в клубе примерно в это же время и как-то увидел мои записи! И… вот.

Тяжело вздохнул.

– С чего ты решила, что было именно так, Ангел?

Недовольно выдохнув, она шагнула ко мне:

– Как ты не понимаешь! Всё сходится! И блокнота моего нигде нет!

Мать твою!

– С этого нужно было начинать! – рявкнул, поднимаясь, но тут же сел обратно. Задумался. – То есть ты… понимая, что граница твоей безопасности нарушена… просто вышла из клуба и пошла гулять?

– Я… – замялась она, не зная, что сказать. – Я не знаю… Я решила, что тебе плевать на меня.

– Если бы мне было плевать, то я бы не искал тебя по всему городу несколько часов. Поднимая свои связи. Встряхивая твоих друзей. Кстати, если ты не забыла, то Ася ждёт ребёнка. Но ты опять не оставила мне выбора и вынудила действовать жёстко, против совести, и пугать беременную девчонку. И знаешь что?! – возвратил ей её слова.

– Даже знать не хочу, – буркнула.

– А я тебе скажу, – и вновь её же слова. – Тебя бы следовало крепко наказать, – поднимаясь.

Маша бросила на меня взгляд исподлобья, неуверенно попятилась, пока не упёрлась в стену. Я остановился.

– Кирилл, Оля пострадала из-за меня, – прошептала, дрожащими губами. – Господи… – её глаза наполнились слезами, по щекам мгновенно потекли капли, оставляя после себя всё новые и новые мокрые дорожки. – А если она не поправится… Если умрёт… Не выйдет из комы…

Я в два шага оказался возле неё.

– Послушай, – обхватил ладонями её лицо, заставляя посмотреть на себя. – Вина только моя. Не твоя. Слышишь? – от моих слов Ангела затрясло, и она разревелась, задыхаясь и жмурясь, в попытке спрятать от меня глаза. – Если бы я не предложил тебе этого, то ничего бы не произошло. Не вини себя.

– Я… Мне… – судорожно сглотнула. – Мне нужно на свежий воздух, – вывернулась и рванула на улицу. Нагнал её в прихожей, набросил на плечи полушубок из голубой норки.

Маша ухватилась за края, с удивлением осмотрела себя и, шмыгнув носом, нахмурилась.

– Это не моё…

– Твоё.

Резко повернулась, сузила глаза.

– Нет.

– Я купил это для тебя.

– Я ни за что её не надену, – дерзко, с намёком на вызов.

Не понял. Что за тупая гордость?

– Почему? – холодно поинтересовался, с каждой секундой теряя резерв терпения.

– Потому что это очень дорогая вещь. Я… не могу её принять… – растерялась Маша, ласково скользнув пальчиками по меху шубы. – Зачем?..