И тут, словно надоело его судьбе с ним возиться, поставила она его перед выбором…

Короче, «взял» он шикарно отделанную, новую квартиру, в которой солидный мужчина, примерно его же возраста, проживал с красавицей-женой. Баба была, конечно, на загляденье. Муж — весь день в своем бизнесе крутится, она — не рожавшая еще и не знавшая никаких забот, занималась собой. Бутики всякие, выставки, загранпутешествия и отдых. Красивая, содержательная жизнь. И нарушил ее Родион.

Он вошел в квартиру посреди дня, полагая, как он уже замечал, что хозяйка вернется только под вечер, а хозяин — тот вообще ближе к полуночи. Поэтому и торопиться не стал: работал вдумчиво. Не хватал первое попавшееся, разобрался, где что, отыскал даже сейф домашний. Но, увидев сигнализацию, решил не трогать, от греха, как говорится. И, тем не менее, пару хороших сумок он наполнил. Еще раз осмотрелся и решил уходить. Причем план был таков: выносить не через подъезд, где его могут засечь знакомые и запросто поинтересоваться, куда это он собрался с полными сумками, в которых «челноки» товары возили. И вообще, не ошибся ли он, дом-то его по соседству. Ну, а там — слово за слово, и сгореть можно. Нет, он предварительно снял замки с чердачных люков, чтобы сразу унести сумки наверх, закрыть люк, а ночью, через второй, вернуться за вещами. План вроде нормальный…

Он уже поднял сумки и собрался выходить, когда услышал, как поворачивается ключ в замке — с той стороны. Сориентировался мгновенно: одну сумку — под стол, накрытый каким-то покрывалом, вторую — рядом со шкафом. А сам встал и затаился за большой плотной шторой окна.

В комнату быстро и раздраженно не вошла, а почти вбежала красавица и, злясь на что-то или кого-то, стала сбрасывать с себя верхнюю одежду. Потом, вроде успокаиваясь, продолжала свой стриптиз медленнее. У Родиона будто что-то оборвалось внутри. Вот она — вся голая, сучка, и перед большим зеркалом красуется — туда, сюда поворачивается.

Ему бы удержаться, подождать, пока она в ванную уйдет — день-то жаркий, взопрела, поди, — и тихо самому удалиться, можно и без сумок — голова дороже. Но словно бес какой-то вселился. И мужик не вынес такой пытки. С ревом он выскочил из-за шторы и кинулся на женщину, а она от неожиданности онемела и даже не пыталась оказывать сопротивление. Он повалил ее на пол и, извиваясь от нетерпения, вошел в такой раж, что сам уже забыл, где находится и что делает.

Но она пришла в себя и заорала! Стала бить его кулаками, царапаться, кусаться и снова орать на весь дом. Надо было одновременно и рот ей зажимать ладонью, и когти ее удерживать, чтоб морду не разодрала, — сильная сучка-то оказалась, — и дело свое жаркое делать. Потому и другого выхода у Роди не осталось, как немножко придушить ее, чтоб притихла, и он смог бы наконец осуществить до конца свое испепеляющее желание, каждый раз возникавшее, когда он наблюдал ее из окна, медленно вынимающую свою длинную ногу из машины. Он почти зверел в такие моменты. И вот же — сбылось, так теперь и выхода другого нет, чтоб ее утихомирить, не бить же головой об пол! А то, что делал он, вовсе не казалось ему изуверством или зверским насилием, — да что ей, впервой? Небось, кроме мужа, и других мужиков имеет, оттого, небось, и злилась, примчавшись, что сорвалось у нее где-то. Иных мыслей у Родиона просто не было.

Но он заметил другое: когда маленько сжимал ей шею, она переставала сопротивляться, зато дергалась так, что страсть в нем вскипала с новой силой, и он уже терял самообладание, все чаще сжимая и сжимая ее горло.

Он взял свое и отвалился в сторону, но она-то не шевелилась. И когда он наконец пришел в себя и посмотрел, чего замолчала, вот тут испугался: мать честная, да неужели?! Точно, пребывая в одурении, он «пережал», задушил красавицу, и сам того не заметил…

Какой же страх на него сразу навалился! Какой дикий ужас!

Он понял, что надо немедленно линять. Не до вещей уже. И ее трогать нельзя, пусть так и лежит. Может, решат менты, что она любовника к себе привела, а тот садистом оказался, вот и поплатилась… бедная…

Ушел Родион тогда через технический этаж и во двор вышел через соседний подъезд. И на беду свою сразу наткнулся на соседскую бабку, которая знала его еще маленьким. Та и в разговоры: что да как? А чего в этот дом заходил?

Отговорился тем, что зашел к приятелю, а того на месте не оказалось. Только и бабка ведь была не промах, все свое: а кто ж тебя, милок, исцарапал так? С кошкой воевал?.. Ну, пошутили и разошлись. Но на сердце у него было неспокойно. Хоть прямо уезжай!.. Решил подождать развития событий. И они развернулись не в его пользу…

Поздно ночью, видно, вернулся муж, увидел кошмар в комнате и немедленно вызвал милицию. Понаехало ментов! Машина за машиной — и все с мигалками. Во дворе — как днем. Оказалось, тот мужик был большой шишкой, чуть ли не депутатом каким-то. Вот менты и старались. И, странное дело, привезенная ими с собой собака сразу «взяла след».

А Родион и забыл, что делал всякий раз, выходя из «отработанной» квартиры. Да еще и на техническом этаже свои следы оставил.

Потом начался опрос жильцов: кто что видел. Встряла и та бабка, что днем Родиона видела. Да оно и как иначе-то? Вон какие ужасы соседи рассказывают! Изнасильничал и удушил красивую, молодую женщину. К тому же еще и беременную. Одним махом две жизни уничтожил.

Он все это видел из окна. И понял: пора бежать, зря тянул! Но бежать не успел: ментовская собака оказалась проворнее, прокусила ему ляжку, а дальше — известное дело.

Муж той несчастной объявил, что не даст жить подонку, даже если суд отправит его на длительный срок. А к расстрелу уже не приговаривали, значит, вплоть до пожизненного.

Однако адвокат, назначенный для защиты, оказался дошлым не только в законах, но и в медицине, во всяких психиатриях, душевных отклонениях. Хорошо, что судебные заседания проходили в закрытом режиме, а то от присутствующих в зале и ему бы крепко досталось. Но такова уж адвокатская доля: защищай, кто бы ни сидел на скамье подсудимых, это — твой долг, а не желание. Словом, он постарался доказать, не снимая тяжкой вины со своего подзащитного, что трагедии бы не случилось, если бы женщина фактически сама не спровоцировала Мешкова совершить над ней насилие. Раздевалась в присутствии мужчины, не зная, что он видит каждый жест ее, — а она все же сперва разбросала и потом аккуратно сложила свою одежду на диване и рассматривала себя в зеркале. Только теперь сообразил Родион, что она хотела увидеть… «Да если б он знал!» — уговаривал он себя и адвоката, в подробностях описывая свое физическое и душевное состояние в те минуты при виде такой сумасшедшей картины…

Вот на этом и построил адвокат свою защиту.

Приговор у женщины-судьи тянул на пожизненное. Но стараниями адвоката, ссылавшегося на мнение психиатров, Мешкову присудили, как насильнику и убийце беременной женщины, совершившему преступление с особой жестокостью, по признакам статьи 105-й пункты «г» и «д», все же снизили планку до двадцати лет. С чем он и прибыл в Мордовию.

Михаилу, уже «тянувшему» свой срок и не вдававшемуся в подробности убийства, совершенного Родионом, этот мужик на первых порах как-то даже приглянулся. Вот тогда тот и начал делиться своими профессиональными секретами, понимая, что до конца срока не дотянет. А так, может, кому его опыт и пригодится.