– «Крепко взяли ручки в ручки…»

– Что это, Мария?!

– Да так… Ерунда одна припомнилась.

Честное слово, я очень хотела извиниться перед Розой Васильевной. Но она при виде меня сделала обиженный вид. Губы поджала так, что они стали у неё размером с фундук. Как говорит мой папа, «на кривой козе не подъедешь». Я и не стала пока подъезжать. Поспешила к Дане – с новыми книжками под мышкой.

Данка первым делом схватила энциклопедию. К своему восторгу, обнаружила там мышей.

– Почитай мне про них! – попросила она.

– А сама? – ласково спросила я. – Нам ведь нужно и читать учиться…

– Нет, сама не хочу, это же не сказка. А всё равно интересно.

Я мысленно пообещала себе найти, распечатать и притащить на следующее занятие сказку про мышей. Только шрифт надо будет сделать ОГРОМНЫМ. Чтобы Дане легче было читать. И длинные слова убрать. У меня в голове словно открылось потайное отделение, откуда полезли наперебой удачные идеи, связанные с обучением. А всё потому, что Дана увлечённо рассматривала энциклопедию, и, значит, у меня получалось заниматься с ней окружающим миром. Красота!

Через некоторое время я осторожно взяла энциклопедию у неё из рук.

– Ну подожди, – заныла Дана, – на самом интересном месте! Там нарисовано, как какие-то красные жучки откладывают яйца.

– Погоди, – нахмурилась я. – Это ведь божья коровка.

– Божья? – изумлённо спросила Дана. – Коровка? У неё есть маленькие копытки? А божья – почему?

– Ты не знаешь божью коровку? – изумилась я.

– Да, я самая глупая в классе, – надулась Дана.

– При чём тут твой класс! – отмахнулась я. – Ты что, летом на даче никогда не была?

– Нет, – наморщила лоб Дана. – Мы летом ездим в Испанию. А что?

Я схватилась за голову. Чего ещё не знает Дана? Чем отличается берёза от тополя? Как пахнет шиповник? Как кусаются осы? Впрочем, в Испании осы наверняка есть…

На миг я зажмурилась и вспомнила ромашковое поле у нас на даче. Летом я пряталась там от маленького Гуси. Он бегал и кричал: «Мася! Мася!» А я тихонько лежала в зарослях, вся перепачканная пыльцой. Ромашковые стебли щекотали мне лицо, а пышные облака бежали над головой, переговариваясь и посмеиваясь на ходу над незадачливым Гусей.

А разглядывать причудливые колечки дождевых червей в майской луже? А споткнуться об огромный подосиновик, который вырос прямо у калитки? А старые книжки, которые свозят на дачу из всех домов, а ты перелистываешь их страницы и вспоминаешь, вспоминаешь… А сладкий запах: весной – от черёмухи, в августе – от сливового варенья… А свистульки из стручка акации? А ещё, бывает, перед дождём крикнешь взрослым: «Как жасмином пахнет!» – а кто-нибудь умный (обычно бабушка) обязательно поправит: «Это не жасмин, а чубушник обыкновенный». А поймать липкого лягушонка, который неожиданно выпрыгнул из твоего сапога?! Зажать в ладонях и прислушаться: как он там перебирает лапками…

Бедная Данка… Как может быть счастлив человек, который никогда не проводил лето на даче! Ни разу не обжигался крапивой, не ловил кузнечиков или майских жуков, не рвал смородину с куста, не носился босиком под дождём…

– Ладно, – пробормотала я, убирая энциклопедию и доставая раскраску. – Я поняла: нам надо начать с начала. А пока давай-ка займёмся этим пособием.

– Может, лучше поиграем? – с надеждой спросила Дана.

– В этой книге можно рисовать!

– Я не люблю рисовать, ты что, забыла?

Я фыркнула. Выходит, кое-что эта забывчивая мамзель всё-таки помнила!

– Это не совсем рисование. Тут нужно выполнять задания… Как…

Вдруг меня осенило.

– Как у твоей мамы на работе!

У Даны загорелись глаза.

– Правда?

– Конечно, – уверенно продолжала я. – Она так же работает с цифрами… И с буквами. То есть не с отдельными буквами. Со словами. Но она точно работает с бумагами.

– И я буду! – Дана выхватила пособие у меня из рук.

Занимались мы не слишком долго. Я так радовалась Даниной искорке интереса, что боялась её переутомить. Поэтому вскоре забрала у неё карандаш и закрыла книгу.

– Я хочу ещё! – запротестовала Дана.

– Знаешь, с книгами – как с едой. Если переешь один раз, потом долго есть не хочется. Нагуливай аппетит для следующего занятия.

Дана хихикнула и сделала вид, что хочет откусить кусок от книги. Я шутливо пригрозила ей и убрала в сумку энциклопедию, а когда потянулась за пособием, Дана спрятала его за спину.

– Можно… Розочке покажу?

В прихожей царил жирный масляный запах. У нас в квартире так пахло, когда папа натирал лыжи. Надо же, мы с ним когда-то вдвоём ходили на лыжах… А теперь почти не разговариваем.

Сидя на корточках, Роза Васильевна начищала до блеска Данины синие башмаки. Она сменила халат на привычные чёрные лосины и футболку ядовито-розового цвета. Широкую спину Розы Васильевны перетягивали завязки фартука, а возле ног аккуратным рядочком были выставлены разноцветные коробочки с кремами для обуви, разложены щётки и тряпочки. По одну сторону стояли начищенные туфли, ботинки и сапоги, а по другую – блёклые, ожидающие своего часа. Роза Васильевна брала их по очереди, подносила к глазам, как врач, внимательно исследовала поверхность, выбирала щётку и крем и принималась чистить. У зеркала, отдельно от всех, гордо высились полусапожки Ирэны из крокодиловой кожи: наверное, им предназначался серо-зелёный крем в высокой баночке. Мои пыльные кроссовки сиротливо жались друг к другу на половике. На тумбочке перед Розой Васильевной лежал её мобильный телефон, на котором был открыт «Ютьюб» и крутился ролик о том, как нужно чистить обувь.

– Розочка! – Дана напрыгнула на неё сзади.

– Ты что! – рассердилась Роза Васильевна, потеряв на секунду равновесие и едва успев опереться о шкаф. – В могилу меня свести хочешь? Подожди, на паузу поставлю!

Она протянула руку к телефону.

– В могилу не хочу, – пролепетала Дана и тут же сунула Розе Васильевне пособие так близко, словно предлагала его понюхать. – Посмотри, Розочка! Это я всё сама делала! Я работала! Как мама! Видишь, тут цифры! А тут я считала, сколько чего, и раскрашивала!

Я попыталась скрыть торжествующий вид и направилась к своим кроссовкам.

– Это откуда ж у тебя такая книжка красивая? – прищурилась Роза Васильевна.

– Мне Маша дала…

– Так тебе учительница книгу дала, – холодно сказала Роза Васильевна, с кряхтением поднимаясь. – А ты её ишь как… смразила!

– Я – что? – упавшим голосом спросила Дана.