А в замке графа Бэкхема, куда пришли печальные известия, воцарилось неизбывное горе. Ни графиня, ни женщины в её владении не имели возможности достойно предать земле своих близких, павших в этой кровопролитной борьбе за власть. Их оплакивали заочно. В замке наступило тяжёлое время траура и печали.

Луиза была безутешна. Она отчаянно горевала по мужу, которого полюбила со всей силой своего сердца. И её съедала тревога за будущее сына. Снова замок был в руках наследника, отец которого воевал на стороне проигравшего короля. Реджинальду было всего тринадцать, и мать готова была на всё, чтобы уберечь сына от королевской немилости. Их спасло то, что новый король, решив положить окончательно конец тридцатилетнему противостоянию сторонников Алой и Белой розы, женился на дочери покойного короля Эдуарда IV Элизабет Йоркской. Этот акт позволил объединить в гербе страны обе розы и формально предотвратил гонения на тех, кто выступал на стороне Йорков. Конечно, наиболее опасных своих противников новый король, не отличавшийся особой щепетильностью, поспешил убрать со своего пути, но дворян менее значимых родов преследовать не стал. Юный Реджинальд Бэкхем сохранил за собой владения и титул отца. У него всё было впереди. А для его матери, молодой ещё и красивой женщины всё лучшее в жизни осталось теперь в прошлом. Как и леди Сесилия в своё время, Луиза знала, ощущала всем сердцем, что другого мужчины в её жизни уже не будет. Один пик этой затяжной, казавшейся бесконечной, войны унёс жизнь её отца, другой — жизнь мужа. Оставалось молиться, чтобы новая кровопролитная война не угрожала жизни её сына.

Но при этом Луиза постаралась воспитать наследника рода Бэкхемов достойным продолжателем дела его отца и деда. Для них обоих превыше всего были долг и честь. И как бы ни болела душа женщины за будущее её ребёнка, она предпочитала видеть его таким же. Главным воспитателем юного графа Бэкхема стал, по желанию его матери, чудом выживший в этом диком сражении сэр Энтони Болтон, капитан отряда графа Эдгара. Он вернулся в замок хозяина через полтора месяца после битвы при Босуорте, весь израненный и без одной руки. Но его преданность графу была столь велика, что он приехал сюда только за тем, чтобы поведать его жене и особенно подрастающему сыну о последних днях жизни своего командира и его доблестноё гибели. Он рассказал, что в том страшном сражении, когда король Ричард оказался вдруг перед обернувшимся против него войском лорда Стэнли, некоторые из его сподвижников попытались выйти из боя. Но не граф Бэкхем! Увидев крайнюю сложность, практически безвыходность ситуации, он яростно рванулся следом за своим сюзереном, которому принёс клятву на верность, чтобы или чудом победить, или сложить голову вместе с ним. И оказался среди тех, кто попал в окружение вместе с королём. И бился так же отчаянно, как и Ричард. И вместе с ним погиб. В том страшном смешении тел, изрубленных на куски, не удалось потом найти даже его останки. Короля Ричарда опознали по короне, которая была на нём. Эту корону, снятую с мёртвой головы преданного им короля, лорд Стэнли тут же на поле битвы водрузил на голову своего пасынка, ставшего королём Англии Генрихом VII.

Леди Луиза не смогла отпустить в никуда человека, который почти двадцать лет преданно служил её мужу, оберегая и защищая его во множестве сражений, через которые им пришлось пройти вместе. Она предложила старому воину место воспитателя юного графа Бэкхема, а вместе с ним и перспективу сытой и согретой теплом и заботой старости. Сэр Болтон со слезами благодарности на глазах принял почётную для себя должность. Ему действительно некуда было идти. Будучи младшим сыном в семье, он рано ушёл из дома и всю свою жизнь провёл на коне и с оружием в руках. А рядом с рыцарем Эдгаром Потри, ставшим впоследствии графом Бэкхемом, был так долго, что стал считать его единственным близким человеком. И вот теперь он мог воспитать сына своего командира таким же сильным и смелым воином и столь же достойным человеком. Ведь жизнь продолжается. На смену отцу приходит сын, но традиции семьи сохраняются. Кто знает, какие испытания готовит судьба юному Реджинальду Бэкхему? Мальчик должен быть готов ко всему. И должен сохранить в сердце и передать своим детям понятие о долге и чести, без которого нет благородного человека.

Сегодня она уже знала, какая судьба уготована была её мальчику. Об этом лучше не думать — слишком больно. И всё же в сердце Луизы теплилась гордость за то, что сын не посрамил памяти и чести деда и отца. Боль потери и гордость за сына сплелись в единый клубок, который поселился в груди, мешая иногда дышать. И она знала, что не избавится от этой боли никогда, пока живёт.

Лето 1491 года

— осень 1492 года

Что за злая сила без конца преследует его, Генриха? Уж пора бы успокоиться. Казалось бы, что ещё нужно? Он дал людям мирную спокойную жизнь, сам ни с кем не воюет, ну почти не воюет, разве что для вида, и на Англию никто не посягает. Чего им ешё? Налоги им, видишь ли, велики. То, что придумал Джон Мортон, умница и преданная душа, уже успели прозвать «вилкой Мортона». Ха! А недурно ведь придумало, вовсе недурно. «Вы слишком много тратите — вам следует поделиться с королём». А что? Каждому из них, этих скаредных подданных, приходится заботиться только о своей семье, ну, части из них ещё и о своих вассалах. А у него, Генриха, голова болит за всё королевство. И на какие средства, скажите на милость, ему содержать тот огромный штат шпионов, соглядатаев и доносчиков, который обеспечивает мир в королевстве? Ну и, конечно, помогает своевременно выявлять тех, кто задумал недоброе против короля и поглядывает в сторону Ирландии. Этот мятежный остров, вечная заноза в пятке английских королей, стал поистине скопищем йоркистского отребья. Но с другой стороны очень удобно. Стоит только сказать вслух, что человек как-то связан с Ирландией, и все сразу понимают, что это всё, конец, смертный приговор. Отлично сработано.

Вот не так давно он воспользовался этим козырем и весьма успешно. Мальчишка Джон Глостер, бастард злокознённого Ричарда, давно его беспокоил, как больной, постоянно ноющий зуб. Мальчишка подрос, окреп и обосновался в Кале. Капитан он, видишь ли. Говорят, довольно храбрый воин и умело обращается с мечом. Весь в отца, разрази гром их обоих. Ричард… Нет, вот об этом давно уже пора забыть. Даже в ночных кошмарах этот преданный его отчимом, опороченный король стал приходить реже. Правда, в тот день, когда голова его сыночка Джона Глостера слетела в корзину под ударом топора палача, Ричард особенно яростно наседал на него ночью, сверкал злыми глазами, словно молнии пускал. Он, Генрих, проснулся тогда, помнится, весь в поту и с головной болью, а потом весь день был сам не свой. Но зато дело сделано. Ещё один камень снят с души, обременённой непосильным грузом. Мальчишку Джона удалось обвинить в связях с Ирландией и казнить на законных основаниях. А дочь ненавистного Ричарда, Кэтрин сама умерла, как ему говорили. Муженёк, которого нашёл ей ещё отец, оказался правильным человеком, и в его руках это отродье Йорков, пусть и незаконнорожденное, долго не продержалось. Так что никого из отпрысков проклятого Ричарда Глостера, которого он решался называть королём только наедине с собой, и никогда вслух, не осталось. Даже любимый им племянник Джон де Ла Поль, граф Линкольн пал в сражении при Стоук-Филде четыре года назад. Правда, сидит ещё в Тауэре второй его племянник, сынок брата Джорджа Кларенса, Эдуард Плантагенет, семнадцатый граф Уорвик — смотрите, как громко звучит, а на деле просто мальчишка, которого он с десяти лет держит за крепкими стенами неприступной цитадели. И его можно вообще уже не считать. Из Тауэра не выходил ещё никто из осуждённых пожизненно. Эта громада — склеп для живых мертвецов.