Но всё это было потом.

А у Генриха, тем временем, были и радостные события. Летом 1491 года у него родился второй сын, которого назвали Генрихом — в честь отца. Мальчик появился на свет крепким и крикливым, рос толстеньким и щекастым. Пятилетнего принца Артура возвысили ещё больше, сделав кавалером Ордена Подвязки. А в шесть лет его пришлось отправить в Уэльс. Там, в замке Ладлоу, принадлежавшем когда-то герцогу Ричарду Йорку, отцу последних двух королей из этой ветви, у него теперь свой двор. И мальчик начал, наконец, своё обучение. Он проявляет похвальное усердие и склонность к наукам. Учителя его хвалят, и это радует отцовское сердце.

Но лето этого, 1492 года оказалось очень непростым. В самом начале июня, второго числа, королева разродилась дочерью. Опять не сын, это плохо. Но ещё хуже, что ребёнок родился очень слабеньким. Лекарь говорил, будто это оттого, что Элизабет не успела отдохнуть после предшествующих родов. Ну да, принц Генрих родился как раз в конце июня прошлого года, двадцать восьмого числа. Он, муж, пришёл в постель к королеве достаточно скоро, почти что сразу после того, как она отошла от родов. А что ему было делать? Леди Брэкстон, которая удовлетворяла его мужские потребности при надобности, больше нет при дворе. Найти другую женщину не так просто при его недоверчивости — так и кажется, что ставленницы враждебно настроенных сил стремятся ужом проскользнуть в его постель, чтобы потом навредить. Нет, уж лучше собственная жена. А что ей ещё делать, как не рожать ему детей?

Но ему, Генриху, кажется, что причина не в этом. На его взгляд, королева слишком сильно беспокоилась о матери. Та действительно сдала в последнее время, даже завещание написала, хотя ей всего-то пятьдесят пять. Конечно, она старше его матушки, которой нет и пятидесяти, но всё ещё очень хороша собой, хотя в последние месяцы заметно похудела и побледнела. Однако чему удивляться, если она всю жизнь славилась своей потрясающей красотой. Тем и Эдуарда Йорка взяла. Этот красавец всем был известен своей слабостью к женскому полу — не мог устоять перед соблазном никогда. А расчетливая обольстительница пленила его своей красотой, а в руки не давалась. Правда, и положение её было катастрофическим: погибший муж, сражавшийся на стороне Ланкастеров, лишение всех земель, и двое детей на руках. Рискованную игру она, конечно, затеяла. Ведь Эдуард уже три года как был королём, ему ли жениться на дочери простого рыцаря, хоть и благородного рода. Да, мать красавицы была голубых кровей — дочь графа Сен-Поля, это надо признать. Тоже в мезальянс ввязалась по любви большой после того как два года пробыла женой старого и больного герцога Бедфорда, брата короля Генриха У. И как это люди позволяют себе идти на поводу у своих страстей? Ему этого никогда не понять. А Жакетта подняла-таки мужа, Эдуард потом сделал его бароном Риверсом. И родила ему аж четырнадцать детей. И всё это многочисленное семейство Вудвиллов потом окружило Эдуарда, буквально село ему на голову. Уж насколько хитры и изворотливы были, это уму непостижимо. Вмиг повыдавали своих дочерей за знатных женихов. Жертвами их хитрых интриг пали сыновья графов Кента, Эссекса и Пембрука. А одиннадцатилетнего Генри Стаффорда, герцога Бэкингема женили на сестре королевы Кэтрин, которая была старше его. Он потом не знал, куда от неё сбежать, бедняга. Да что там Бэктнгем! Братец королевы, двадцатилетний Джон Вудвилл, умудрился жениться на Кэтрин Невилл, герцогине Норфолк, которая была более чем на сорок лет его старше и успела овдоветь уже трижды. Каково? Но эта женщина сумела пережить и его. Хитрое семейство, одним словом. От таких надо бы держаться подальше. Но ему, Генриху, тоже пришлось с ними связаться. А что было делать, когда нужна была законная принцесса на троне рядом для упрочения собственного положения? И матушка давно уже договорилась с бывшей королевой — это было одно из условий его восхождения на трон.

Уже воцарившись на престоле и готовясь к женитьбе на Элизабет Йорк, белой принцессе, он первым делом восстановил в правах её мать. Элизабет Вудвилл снова стала вдовствующей королевой, а не дамой Элизабет Грей, как при Ричарде. Так было выгодно ему, Генриху. Она даже присутствовала при рождении его первенца, и ей была дарована честь стать крёстной матерью Артура. Однако уже в феврале следующего года послушный ему, Генриху, королевский совет, обвинив её в связи с мятежом Ламберта Симнела, лишил всех владений. Парламент выделил ей содержание, но всем понятно, что жить на такие деньги при дворе невозможно. И красавица Элизабет Вудвилл вынуждена была смириться с судьбой и уйти в монастырь. Злые языки говорили, что это зятёк упрятал её за высокими монастырскими стенами, чтобы не мешалась под ногами со своей страстью к интригам. Откровенно говоря, доля правды в этом есть. Матушка всё время повторяла ему, что присутствие при его дворе прежней королевы крайне нежелательно. Оно-де напоминает об ушедших в прошлое временах и лишний раз подчёркивает, что принцесса Элизабет Йорк имеет больше прав на трон, чем он, Генрих Тюдор. Он, как всегда, послушал совета матушки, да и самому ему видеть эту в прошлом могущественную женщину было неприятно. Она слишком хорошо владела искусством интриги, почти так же умело, как и его матушка. А это было опасно. Тем более что до него стали доходить какие-то странные разговоры о её отношении к поверженному Йорку. В общем, он сделал то, что считал для себя наиболее выгодным. Правда, у него была и другая идея удалить бывшую королеву от двора, причём с большой выгодой для себя. Он имел намерение выдать её ещё раз замуж — за шотландского короля Джеймса III. Тот как раз похоронил свою королеву Маргариту Датскую и был свободен. Но этот недотёпа вскоре погиб в сражении. Так что остался только один путь — монастырь.

Однако все разговоры о том, что её заперли в монастыре, он отсёк сразу же. Во-первых, она ушла в Бермондси, монастырь, который четыре столетия назад поставили здесь, в Лондоне, французские монахи. Это вам совсем не то, что сделал со своей матерью, королевой Изабеллой Французской, его дальний предок Эдуард III, взяв, наконец, власть в свои руки. Тогда король, казнив ненавистного Мортимера, первого графа Марча, обнаглевшего до крайности, упрятал свою матушку подальше от столицы — в замке Ризинг в Норфолке. Правда, когда она скончалась, похороны ей сделал роскошные, и сам архиепископ Кентерберийский проводил заупокойную службу. Он же свою тёщу далеко от дома не отправлял, содержание ей дал, даже небольшие подарки время от времени преподносил. Её не лишили общения с детьми. Королева Элизабет не так и редко посещала мать в монастыре, хотя чаще там появлялась младшая дочь бывшей королевы Сесилия, баронесса Скроуп, ныне виконтесса Уэллс. Элизабет Вудвилл присутствовала при рождении принцессы Маргариты и принца Генри. В чём же обвинять его, Генриха?

А вот пышные похороны ей делать он и не собирался. Бывшая королева умерла буквально через несколько дней после рождения маленькой принцессы, названной в её честь, — восьмого июня. До того ли ему было? И потом она сама в своём завещании изъявила желание быть похороненной скромно. Получилось так скромно, что дальше уже и некуда. Её тело сопровождали только доктор Брент и приор, исполнитель её воли. Погребли Элизабет в часовне Святого Георгия в Виндзоре, рядом с могилой мужа. Правда, процедура прошла очень тихо. Не звонили колокола, не были заказаны новые свечи, не раздавалась милостыня. Никто из знатных людей королевства не явился, чтобы отдать ей последние почести. На погребении присутствовали только две незаметные женщины, одной из которых, как ему сказали, была незаконная дочь её супруга Грейс. Через два дня на заупокойную службу прибыл старший сын Элизабет Томас Грей, маркиз Дорсет. Он пожертвовал в память матери 40 шиллингов, и это было всё. На этой службе были также три её дочери — Анна, графиня Суррей, Кэтрин, графиня Девон и Бриджит, скромная монахиня из Дартфордского монастыря в Кенте. И больше никаких заупокойных месс так и не было заказано. Семья как будто забыла о ней и проявила полнейшее равнодушие к душе почившей женщины, бывшей когда-то всесильной королевой. Злопыхатели потом шептались, что он, Генрих, проявил свою скаредность и не отдал должных почестей почившей тёще, похоронив её столь же незаметно для общества, как когда-то погребли Джоанну Наваррскую, королеву Англии, вдову Генриха IV Болингброка. Ну и пусть говорят. Она стала тенью самой себя ещё пять лет назад, когда он удалил её от двора. И правильно сделал. Без неё ему легче справляться с молодой Элизабет, его собственной женой.