Зазвонил мобильник. Рязанцев приглашал ее прийти к нему завтра в «Альбину». Полина немного приободрилась: возможно, грустный экстрасенс уже нашел чудодейственное средство, способное вернуть Светлану.

* * *

— Есть что-то новое? — с надеждой спросила женщина, нежась в объятиях удобного черного кресла.

Механически Полина отметила, что они с Рязанцевым до сих пор на «вы» и переходить на более близкую форму общения пока не стремятся.

— Постигаю мудрость ожидания. Посетил сходку братьев.

— А кроме?

— Беседовал с вашей племянницей.

Полина напряглась:

— Как она там? Бедная девочка! Эти шарлатаны совсем ее замучили.

— Честно говоря, она не показалась мне бедной и замученной. Более того, насколько я понял, девушка искренне верит, что братья любят ее.

Полина скривилась:

— Они запудрили глупышке мозги!

— Да. Конечно.

— Эти преступники!

— В плане морали они, возможно, таковыми и являются. Но с юридической точки зрения ваше утверждение весьма спорно.

— Я уверена, что только на первый взгляд у ждущих порядок, вера и любовь. А если копнуть поглубже, найдешь заветный клад.., для Уголовного кодекса. Много у них там этих.., овец?

— Вы имеете в виду братьев и сестер?

— Именно.

— В особняке на Охтырской проживает около тридцати человек.

— Ого! Большая обуза. Всех надо накормить, напоить, да еще и в постоянном подчинении держать.

— Ну тут Новый Учитель вовсю использует передовой сектантский опыт человечества. Пища исключительно вегетарианская. Утром и вечером что-то вроде богослужений. Все вместе по два часа повторяют тексты, сочиненные НУ. Обстановка, конечно, создается соответственная: свечи, полутьма, траурная музыка. Кстати, молодым людям рекомендуется в разговоре с неуверовавшими читать про себя молитвы. Возможно, поэтому у ждущих такой отстраненный взгляд. Мне показалось, они на полном серьезе считают, что секта — лучшее место на земле. Заповедник нравственности.

— Какие глупости! Чему они верят?! Что толстый догматик с бородой перевернет для них небо и землю? Это же очевидный примитивизм!

— Очень часто сложное кажется простым.

— Это слова, доктор! Зыбкие, обманчивые слова! Вы-то привыкли ими орудовать. Вам для работы надо. Ну зачем какому-нибудь старику капуста на обед и обещание благодати, если он, все еще в состоянии позволить себе котлету?

— — Старику? Среди ждущих люди исключительно молодые, до 40 лет. Самый трудоспособный возраст.

— Как? Но я точно знаю, что в секте состоят и пенсионеры.

Полина рассказала Рязанцеву об Иване Николаевиче, его намерении продать дом и переселиться к избранным. Доктор покачал головою:

— Тут что-то не так!

— Может, у ждущих есть еще крыша?

— Сомнительно: расходов много два дома содержать.

— Меня еще вот что интересует. Этот учитель — новый Распутин или как там его…

— Отец Анастасий.

— И имя-то какое идиотское выбрал!

— Зачем вы так? Анастасий в переводе с греческого означает «воскресший».

— Да? Это что ж? Выходит, всем «секстантам» надо предварительно выучить еще и греческий, кроме молитв? Свихнуться можно! Впрочем, я о другом. Этот Анастасий Распутин какой-то очень уж недалекий. И говорит мужик вроде гладко, но без подъема. В общем, не фонтан! Ну не верю, хоть убей, что он такую сложную систему разработал.

Мне кажется, там мать Роди всем заправляет.

— Она, конечно, занимает в секте особое место.

Но насчет руководства… Я бы не сказал.

— И все-таки понаблюдайте за ней по возможности. Как они вас, кстати, встретили?

— Сперва настороженно. Но после того как я внес тысячу рублей в подтверждение серьезности моих намерений, посмотрели более благосклонно.

Однако никто со мною, конечно, не откровенничает.

— Ваш испытательный срок может растянуться на месяцы, — уныло произнесла Полина.

— Постараюсь, насколько это в моих силах, его сократить.

— Интересно, как они собираются вас использовать? Неужели пошлют раздавать рекламные буклеты?

— Я принесу братству больше пользы, занимаясь своим делом. Да будет вам известно, ждущие отдают почти весь свой заработок в «общак». Причем совершенно добровольно. Так что состава преступления в этом нет.

— Самое главное, доктор! — с чувством воскликнула Полина. — Чуть не забыла…

Валерий Иванович посмотрел на женщину внимательным, пытливым взглядом, точно что-то очень ждал от нее.

— Родя на Охтырской живет?

— Нет, он пользуется привилегией приходящего брата.

— Очень вас прошу, узнайте мне адрес негодяя.

— Я вам его сейчас назову. Советская, 97. Вчера его мамашу туда подвозил.

— Доктор! Вы просто чудо! — заулыбалась Полина.

Почему-то от этих ее Слов глаза Рязанцева сделались еще грустнее.

Полину встревожило утверждение доктора, что на Охтырской стариков нет. Куда же их тогда девают? В памяти всплыли слова Щеглова: «Он что-то говорил… О стариках… Их убивают. — Кажется».

Надо все-таки втемяшить в голову Дергунову, чтобы не продавал дом. Но это такая сложная задача!

Полина посмотрела на часы. Нет. Не сегодня! Она устала. Ей надо отдохнуть, попытаться найти нужные слова. Приготовиться.

* * *

Кто-то из высоколобых мудрецов заметил: иногда промедление преступно, а порой и вовсе подобно летальному исходу. Когда на другой день Полина постучала в двери знакомого домика на Урицкого, ей открыл здоровенный мужик с сонными тюленьими глазами.

— Ивана Николаевича можно? — на всякий случай спросила гостья.

Но еще до того, как заспанный тюлень открыл рот, женщина поняла, что сейчас услышит.

— А он тут больше не живет.

— Уже продал?!

— Да.

— Куда же он уехал?

— Я почем знаю. Он мне что, родственник? Всю мебель пооставил. Теперь на мусор вывози. Траться.

— Что? Совсем ничего с собою не взял?

— Почем я знаю! Взял или не взял. Возись теперь с барахлом!

Полина еще несколько секунд смотрела на захлопнувшуюся дверь. Страшное предположение, подтверждаемое новыми фактами, набирало силу.

В крохотном палисаднике перед соседним домом самозабвенно «колдовала» бабуся. Время от времени она поднимала голову от пакетиков с семенами и с живым любопытством посматривала в сторону Полины. Женщина подошла к ней и поздоровалась: