При мысли об отце, сломленном горем, у нее снова заныло сердце.

— Что сделано, то сделано, и я не могу ничего изменить, — сказал он.

Она прерывисто вздохнула.

— Ты поступаешь глупо, потому что я всегда буду напоминать тебе о том, что следует забыть…

— Забыть? Ты хочешь, чтобы я забыл своих братьев? Моего дорогого отца? Они были всей моей жизнью, а теперь их нет! Я буду помнить об этом всю свою жизнь! Ты хочешь, чтобы я забыл? Не выйдет!

Мередит слишком поздно обнаружила, что он в ярости. Она попятилась, но он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться. Тогда он схватил одной рукой обе ее руки и резко притянул ее к себе. Она совсем рядом увидела светлые пятнышки на его зрачках, смуглую кожу щеки, суровый изгиб губ.

— Я скажу тебе то, что следовало сказать уже давно. На сей раз ты услышишь-всю правду о Рыжем Ангусе. Ты услышишь о его злодеяниях… о его жестокости и коварстве! Отец, мои братья и я возвращались из Инвернесса. Мы отвозили шерсть на тамошний рынок. Чтобы не нарываться на неприятности, мы объезжали стороной земли Монро. Мы были уже всего в двух днях езды от дома, когда на рассвете подверглись нападению. Брату Освальду, который стоял на часах, перерезали горло — слава Богу, он умер мгновенно!

Меня, моего отца и остальных моих братьев разбудил боевой клич вашего племени. Едва мы успели вскочить с постелей, как они на нас навалились. Отец хотел выхватить меч, но меча не было. Его, как и остальное наше оружие, украли ночью. Отца зарезали на месте. Вдалеке я увидел Рыжего Ангуса — его огненную шевелюру ни с чьей не спутаешь.

Мередит даже попятилась, увидев боль, исказившую его лицо.

— Меня должны были убить следующим — удар по голове, меч в спину. Но я не умер, и следующим оказался мой братишка Томас, которому было всего десять лет! Он даже не умел держать меч да и не хотел учиться, потому что мечтал стать священнослужителем. Он лежал рядом со мной. Мне никогда не забыть его взгляда — умоляющего, растерянного! Он погиб в тот момент, когда потянулся ко мне, ища помощи, защиты, а я не мог спасти его! Я даже не мог пошевелиться!

Мередит хотелось зажать руками уши, чтобы не слышать того, что он говорит. Хотя она поклялась себе, что не будет ни о чем умолять его, но не выдержала.

— Прошу тебя! Замолчи…

— Но я еще не все рассказал, Мередит. У меня оставалось четверо братьев, помнишь? Хотя я не мог пошевелиться, я видел все. Я видел, как одного за другим убивали моих братьев. Нейла, самого старшего, Берка, который был годом моложе. Я слышал, как стонал Кеннет… Помнишь, я говорил тебе, что рана в живот причиняет самые сильные мучения? Я попытался подползти к нему, но не хватило сил. Только смерть Освальда я не видел собственными глазами…

Твои соплеменники подумали, что я мертв. Очнулся я в доме фермера, который случайно наткнулся на нас. Это он выходил меня, он похоронил моего отца и братьев… и он же рассказал мне о том, как в ближайшей деревне твои соплеменники хвастали, что они убили Рональда Маккея и его сыновей, очень порадовав этим своего вождя. Они украли наше оружие и напали на безоружных — такие уж они храбрые воины! — Камерон презрительно фыркнул. — Они так нас боялись, что рискнули напасть только на безоружных! Но Рыжему Ангусу и этого, видно, было недостаточно. Возвращаясь домой, я узнал то, о чем, пожалев меня, не сказал фермер.

Головы моего отца и Нейла, его первенца, были доставлены в нашу крепость. Жена Нейла Гленда увидела их первая. Она была беременна и должна была родить в конце лета. Она увидела голову своего мужа, и у нее начались преждевременные роды. Сын Нейла родился слишком рано и тоже умер — еще одна смерть на совести Рыжего Ангуса! Так что не проси меня забыть об этом, потому что я никогда не забуду!

Мередит почувствовала острый приступ тошноты. Вырвавшись из его рук, она упала на колени, и ее вырвало.

Слабая и дрожащая, она зажала рот ладонью. Не успела она прийти в себя или сказать хоть слово, как он подошел и поставил ее на ноги. Она встретилась с ним взглядом. Его взгляд обвинял, пылал гневом, в нем затаилась такая боль, что у нее перехватило дыхание. Властным жестом взяв Мередит за талию, он подвел ее к коню.

Подавленная и грустная, она сидела на коне впереди него. Не могла она опровергнуть то, что он видел собственными глазами, то, что ему пришлось перенести. Но и не верилось, что ее соплеменники могли совершить умышленную жестокость… На мгновение ее охватили сомнения. С тех пор как она виделась с отцом последний раз, прошло почти два года. Неужели он мог так сильно измениться за это время? Да, иногда он приходил в ярость, так с кем этого не случается? Но зверства, о которых поведал Камерон? Она не могла себе представить, что отец способен на такую жестокость, пусть даже по отношению к члену клана Маккеев. Она была уверена, что он не принимал участия в этой резне — не мог он так сильно измениться!

Они ехали целый день и остановились только один раз. Подняв руку, он указал на крепость, видневшуюся на склоне горы.

— Вот и Данторп, — сказал он.

У нее перехватило дыхание. Значит, вот где будет ее тюрьма. Он спас ее для того только, чтобы заточить в подземелье.

Крепость окружали суровые, грозные каменные стены. Вокруг башни клубился туман. Она почти ощущала, какой он холодный и влажный. Над замком навис скалистый выступ горного склона. Казалось, стены крепости не подвластны времени.

У Мередит защемило сердце. Сколько ей придется пробыть здесь?

Ее будущее, каким бы оно ни было, в руках Камерона.

— Как ты намерен поступить со мной? — тихо спросила она, почувствовав вдруг страшную усталость.

— Я еще не решил, — ответил он, искоса взглянув на нее.

— Что? — воскликнула она, не в силах скрыть возмущение. — Прошло столько времени, а ты все еще не решил?

Он стиснул зубы.

Они словно поменялись ролями, и теперь ярость бушевала в ней. Она не желала мириться с тем, что ее судьба зависит от него. Она этого не скрывала, и ее даже не волновало, что он может ее наказать за непокорность.

Она впилась в него взбешенным взглядом.

— Ты схватил меня, чтобы отомстить. Я всего лишь трофей… орудие возмездия!

— Вот именно. И я сам решу, что с ним делать. А ты, если тебе это больше по душе, можешь считать это паломничеством.

Его наглый ответ вывел ее из себя.

— Паломничество в ад в компании с самим дьяволом! — закричала она. — Ах ты, самодовольный сукин сын! Ничего, кроме презрения, ты не заслуживаешь!

Он криво усмехнулся.

— Ну и ну! Святая дева пытается ругаться! А скажи-ка мне, дорогуша, разве не приятно грешить?

Дорогуша. Это слово можно было произносить по-разному… От нежности, которую он проявлял к ней в хижине, не осталось и следа. Теперь он опять говорил с ней издевательским тоном.

Мередит подняла голову, чтобы сдержать набежавшие на глаза слезы. У нее было ужасное чувство, что только теперь все и начинается.