– А замуж как – не зовет?

– Мам! Ну при чем тут замуж? Тебе бы только чтобы все по правилам! И вообще, сейчас не время, если хочешь знать. У Вити очень много сложностей на работе. И… его там подсиживают… разные… Знаешь, как ему все завидуют! Ты хоть понимаешь, как сейчас трудно пробиться нормальному человеку! Да еще при его способностях!

Мария понимала только, что девочка ее, словно зомби, повторяет всякое слово за этим Витькой. И что верховодит во всем он, а Евка совсем себя потеряла и слушается его как собака.

Между тем в замке входной двери явственно заворочался ключ. Мать и дочь испуганно замерли, глядя друг на друга.

– Витя не должен был… – Лицо Евы после секундной паники озарилось радостью, она бросилась в прихожую, повисла на вошедшем. Красивый парень смотрел из глубины коридора на Машу. Она встала и пошла навстречу.

– Здравствуйте, – начала с фальшивой приветливостью. – Я Евочкина мама…

– Здрасте, – хмуро кивнул Виктор и перевел удивленный взгляд на Еву.

Она же, улыбаясь совсем глупой счастливой улыбкой, пожала плечами, словно и представить не могла, откуда взялась в их квартире ее мать. Виктор снял Евины руки со своей шеи.

– Надеюсь, недолго? – спросил тихо у Евочки, но Маша, конечно, услышала. А у дочери сразу сделался испуганный вид, она мелко закивала.

– Конечно, мы давно сидим… Не ждала тебя так рано… – зачастила, словно оправдываясь. – Мама скоро уйдет…

«Несчастная», – подумала Маша и, выдавив подобие улыбки, поспешила сообщить:

– Я уже, в общем-то, собиралась.

– Да зачем же? – вскользь и не глядя на Марию возразило дочкино божество. – Сидите… раз пришли… – Не оглядываясь, он протопал в комнату.

«Ишь ты, не угодили… – с ненавистью думала Мария. – Руслан… копия, та самая порода. Бедная моя Евка…» А дочка, оторвав тоскливый взгляд от закрывшейся за возлюбленным двери, растерянно посмотрела на мать.

– Что ж, Евочка, пойду я, – со вздохом сказала Маша, начиная обуваться. – Разбери там продукты, чтоб не испортились.

– Мам, ты не обижайся, – заблеяла дочка. – Витя так устает… Ну хочешь, я сама к тебе как-нибудь приду?

– Конечно, хочу, – грустно отвечала мать. – Ты, главное, постарайся быть счастливой, дочка. Я-то что! Лишь бы тебе хорошо было.

– Спасибо, мамочка. – Ева обняла Марию и поспешила выставить ее за дверь, оставив в одиночестве дожидаться лифта. Маша потопталась секунду-другую и, махнув рукой, заковыляла вниз пешком, глотая слезы.

Ева все не ехала, и Мария совсем приуныла. «Что же делать… что делать… – бормотала по дороге на работу после бессонной, полной бесплодных раздумий ночи. В городской черте электричка шла медленно, Маша всматривалась в заоконные пейзажи, то ли ища подсказки, то ли просто пытаясь отвлечься. – Какая скотина! Счастье украл! И у меня, и у бедной Евки», – словно ходя по кругу, автоматически думала, не в силах избавиться от навязчивых мыслей. Небо на сей раз было мутным и малоинтересным. Она вяло рассматривала много раз виденное. Мимо проплыл знакомый маленький дворик, задавленный сгрудившимися с трех сторон домиками. Посредине на небольшом пьедестале стоял задержавшийся здесь с советских времен крашенный серебряной краской гипсовый Ленин, взмахом руки указывающий в сторону снующих мимо поездов. Ленин был малюсенький, но уверенно тянулся вверх на своем постаментике, энергично выбросив твердую приоткрытую ладонь, словно выкладывая какой-то новый, непобиваемый аргумент. «Что же ты этим хочешь сказать мне, разлюбленный вождь? – мрачно глядя на крошечного бодрого Ильича, силилась разгадать его знаки Маша. – Я тоже брошенная, меня всегда бросали, и у меня уже нет сил бодриться».

Ленин остался позади, озарений не приходило, и Маша погружалась в свои самые черные мысли. «Одна я, одна на старости лет, – думала с горечью. – Никто не любит, никому не нужна. Евке не нужна… Может, животину завести? Хорошо бы… Да как? Собаку хлопотно, и кошка заскучает, я целый день на работе. Может, хомяка? Или попугая?.. Только разве это мне нужно? Мне Евка нужна! В ней вся душа моя».

Звонила дочери. Спрашивала про жизнь. Старалась звучать нейтрально. Ева по-прежнему твердила, что все хорошо. Но в ее голосе матери слышались досада и нетерпение. Сама же Маша собиралась говорить дочке о своей любви и тоске по ней, но невольно скатывалась на иронию, а затем и на брань в адрес Виктора. И разговор почти всегда заканчивался взаимными обвинениями.

– Хорошо, что я от тебя ушла! – со слезами кричала Ева. – Ты невыносима!

– Оно и видно, как тебе хорошо! – ругалась Мария. – С матерью ей плохо! Еще прибежишь к матери-то!

– Да я лучше повешусь!

– Ну ладно тебе, дочка, ладно… – ужасно сразу пугалась мать. – Что говоришь-то такое! Ты не сердись. Просто переживаю за тебя, а этот твой хмырь…

– Ну хватит уже!

– Да что хватит!.. Дурочка ты у меня. А он пользуется…

Маша снова раздумывала: может, все-таки взять котенка? Маленького. Как будто еще один ребенок. Стала даже головой вертеть в переходах метро, ожидая увидеть людей, раздающих котят… А в общем, все время думала о Еве, о нескладной ее судьбе. И о своем одиночестве. Ходила как в воду опущенная. И опять звонила дочери.

– Мам, что ты все выпытываешь! – злилась Ева. – Выспрашиваешь, вынюхиваешь… Что тебе неймется? Все у меня нормально. Как живем? Хорошо живем! Мне другой жизни не надо!

Мать тушевалась, боясь окончательно рассориться. Старалась отвлечься, успокоиться, не приставать к дочери совсем. Но, вытерпев сколько-то времени, снова звонила.

– Хорошо, – сдерживая раздражение, бубнила Ева в ответ на однообразные вопросы. – Все хорошо. Я люблю его и счастлива! Да! Счастлива!

– Так и слава богу, доченька, – лепетала Мария Егоровна. – Я ж разве… Что еще матери нужно, лишь бы ребенок был счастлив.

А сама не спала ночами, проклятый Витька не шел из головы. Знала, что дочка – для него только временная блажь… Подружки на работе спрашивали, не случилось ли чего – она лишь плечами пожимала.

– Евка-то у парня живет? – допытывалась старая приятельница. Лет тридцать держались вместе, сменили не один ресторан, в этом, последнем, Маша поднялась до шеф-повара, а Татьяна работала старшим кондитером и была ей наиболее близким человеком – но и с ней Мария не откровенничала о главном. Молча кивала: живет, дескать, у парня… И все.

– А ты одна, значит?

– Одна, – разводила руками Мария.

– А кошечку не хочешь взять? – озадачила как-то Татьяна. – Есть кошка. Ищет хозяев.

– Котенок?

– Ну… не совсем…

– Так я ж маленького хочу, и то еще думаю.

– Да зачем тебе маленький? Гадить будет.

– Не будет. Я его обучу. Если возьму, конечно.

– Маленького и без тебя возьмут, – вздохнула Татьяна. – А эту хоть усыпляй. Кому нужна, шестилетка… Я бы взяла, да мои точно откажутся. А там, в семье, малыш родился с аллергией – ну и некуда девать. Она еще и страшноватенькая…