– Вам плохо? Пойдемте, я вам покажу.

Он проводил ее и вернулся в зал, где его тотчас вызвал к себе Рейн. Показывая на залитую вином рубашку, он, пожимая плечами, пытался объяснить, что ничего особенного-то и не сказал, что алкоголь превращает женские мозги в соус бешамель; он и дальше бы распространялся на эту тему, но вошедшая в это время в зал Наталия уверенной походкой уже направлялась к столику.

– Ну все? Ты успокоился? – Она ласково потрепала Рейна по щеке и посмотрела на стоящего рядом администратора с таким видом, что тот поспешил отойти. – Вот так-то лучше.

– Я что-то не совсем понимаю, что происходит. Зачем ты плеснула мне в лицо шампанским?

– Чтобы немного привести вас в чувство. Чтобы охладить, разве не понятно? Я не собиралась устраивать скандал и тем более портить вашу рубашку. Это получилось само собой, поэтому прошу меня извинить.

Рейн поймал ее руку, которой она пыталась погладить его по голове, и поцеловал.

– Какая ты странная… Вроде и не пила, а так себя ведешь…

Ей было трудно объяснить ему всю гамму охвативших ее чувств, когда он пригласил ее к себе домой. От одной мысли о том, что он прикоснется к ней своими мокрыми толстыми губами, ее чуть не стошнило от отвращения. Поэтому она и плеснула шампанским. Меньше всего ее беспокоила мысль, что она обидела своего учителя. Однако, вспомнив, что он обещал ей помочь перевести разговор (которого, впрочем, может и не быть), она резко изменила свое поведение и теперь всем своим видом выказывала сожаление по поводу небольшого скандальчика. И сто раз уже пожалела о том, что наговорила бог знает что администратору. Как бы то ни было, но инцидент был исчерпан. Рейн подозвал официанта и попросил принести пирожные и кофе.

Наталия посмотрела на часы: было без четверти двенадцать. Бедный Логинов: при всем желании она уже не успеет приготовить ему ужин. А если он уже дома, что, конечно, маловероятно, то делает себе скромные бутерброды с сыром. И ждет ее. Слушая пение Валентины, которая теперь стояла на сцене в черном декольтированном платье, тоненькая, хрупкая, привлекательная для окружавших ее мужчин, смотревших на нее сквозь пелену алкогольного дурмана, Наталия вдруг заметила одного человека. Он сидел прямо возле сцены и не отрываясь тоже смотрел на Валентину. Но это был взгляд не похотливого мужчины, а человека, созерцающего саму красоту и совершенство. У него было одухотворенное бледное лицо. Лет под пятьдесят, одетый в элегантный серый костюм и голубую рубашку с красным галстуком, коротко стриженный и абсолютно седой, он то и дело подносил к губам чашку, скорее всего, с кофе и даже как будто волновался. У него был вид человека, много пережившего или перенесшего тяжелую болезнь. И все же такой тип мужчины привлекал Наталию. Она поймала себя на мысли, что этот мужчина мог бы себе позволить пригласить ее куда угодно. Но он по-своему влюблен в Валентину и никогда не посмотрит в сторону Наталии.

– Вот и ты заслушалась, – прошептал ей на ухо Рейн. – Ты кушай пирожные, они здесь всегда свежие.

Она с благодарностью посмотрела на него и улыбнулась. «Страшно одинокий человек, – пронеслось у нее в голове, – а ведь мужчина… А мужчине позволено первому подойти к женщине». Она никогда не понимала, как при таких правах, которые даны мужчинам, можно оставаться одиноким. Что ему мешает подойти к любой понравившейся ему женщине и пригласить ее сначала на танец, а потом и домой? Достаточно встретить умную женщину, которая будет способна понять его тоску и приласкать, как у обоих появится надежда стать счастливыми.

Наталия очнулась: песня закончилась. Валентина ушла. Похоже, ее время закончилось. Наталия поискала глазами официанта Валеру и подошла к нему. Он был занят уборкой столиков.

– Послушай, – сказала она, доставая из сумки пакет, – положи мне сюда, пожалуйста, десяток отбивных и четыре жареные курицы, хорошо? Доллары тебя устроят?

Валера, оставив поднос на одном из столиков, умчался на кухню. Вернулся через минуту с раздутым от горячего мяса пакетом, получил деньги, заговорщицки кивнул ей на прощание, подхватил поднос и, лавируя между столиками, удалился.

Наталия поджидала Валентину в гардеробе. Одетая, она то и дело поглядывала на лестницу, но шло время, а девушка все не показывалась. Наконец мелькнула чья-то тень, Наталия сделала несколько шагов навстречу, но увидела не Валентину, а того самого седого мужчину, на которого обратила внимание. Он не спеша спускался по лестнице, пока его взгляд не заметил стоящую в нескольких шагах от него Наталию. Он остановился и посмотрел на нее.

– Уже уходите? – спросил он так, словно они были знакомы и теперь вот он вышел, чтобы обменяться с ней ничего не значащими фразами. Просто так.

– Да, ухожу.

– Если хотите, я мог бы вас проводить. Вы не похожи на тех женщин, которые сюда приходят в поисках мужчины. Вы ведь здесь случайно?

– Нет, не случайно.

– Тогда почему же уходите одна? Вы кого-то ждете?

– Да.

– И кого же? – У него был низкий, чуть хрипловатый голос, который совершенно не подходил к его внешности, особенно к грустным и умным серым глазам.

– Вас, – неожиданно для себя проговорила Наталия, понимая, что сказала чистую правду: она действительно хотела увидеть его еще раз. Перед тем как расстаться навсегда. Она почему-то была уверена, что видит его первый и последний раз.

– Тогда пойдемте.

– Я не могу с вами пойти.

– Так, значит, вы ждали не только меня?

– Да. Но это не то, что вы думаете.

– Вы не можете знать, что я думаю. Но мне очень жаль. – Он помедлил некоторое время, затем подошел к ней поближе и посмотрел ей в глаза.

Наталия чувствовала, как его взгляд скользит по ее волосам, щеке, губам… Ему нравилось ее рассматривать. И оттого что она поняла это, ее бросило в жар. Когда он приблизился к ней еще плотнее, она зажмурила глаза и почувствовала его поцелуй на своем виске. Это было так нежно и изысканно, что она чуть было не призналась в том, что ждет не мужчину, а женщину. Ей захотелось оправдаться перед ним, чтобы он не принял ее за определенный тип женщины. Но она ничего не сказала. Она так и стояла с закрытыми глазами, пока не поняла, что он ушел.

Валентина выглядела уставшей. Наталия наблюдала за ней в зеркало. Машина мчалась по опустевшим в этот час улицам, лихо пересекая перекрестки с мигающими желтыми огнями, не несущими никакой ответственности за тех, кто, доверившись их теплому притягивающему свету, мог разбиться, столкнувшись с так же уверенно летящей откуда-то машиной.

– Ты так хорошо пела, – сказала Наталия, вспоминая стройную фигурку в черном на сцене. – Ты их загипнотизировала.

– Сегодня я задержалась, потому что разговаривала с директором. Я сказала, чтобы он мне удвоил ставку.

– И правильно сделала. Ну и что же он тебе ответил?

– Сказал, что у меня и так к концу вечера выходит кругленькая сумма наличными и что мне грех жаловаться, наоборот, он намекнул на то, что я должна бы с ним делиться.