– Не бойся, молодой Лев, – шепчет он. – Может, корона Зимы и давит своим весом тебе на голову, но в сердце ты носишь вечную весну.

И, ободряюще похлопав меня по плечу, он уходит.

Джек

Сунув в рот кусочек вяленой говядины, Чилл пристраивает ящик с контрабандными товарами у себя на коленях.

– Зацени! Это твой новый термометр.

Выглянув из-под одеяла, я вижу, как Чилл распаковывает сверкающий новенький прибор. После встречи с Геей он ведет себя, как ребенок на Рождество, и ящик, доставленный Бореем в нашу комнату сегодня утром, лишь поспособствовал этому настрою.

– Такой легкий, – замечает Чилл, взвешивая термометр на ладони. – Я смогу установить его на дрон, и следующей весной мы за милю учуем приближение Флёр. И у Эмбер не будет ни единого шанса.

Дроны, сенсоры, дурацкие очки ночного видения, которые Чилл затолкал в мой багаж в прошлом году… все это не имеет значения. Флёр сейчас спит в соседнем крыле, но я не могу ее увидеть, а уж Эмбер способен отыскать и прикончить и без помощи всех этих безумных штук, которые Чилл для меня покупает. Времена года убивали друг друга на протяжении многих эпох, задолго до появления передатчиков и стазисных камер. Время определено. Смерть неизбежна. Все остальное – операционные счета и надбавки, которые платит Гея, технологии, вводимые в действие Кроносом, и контрабанда, тайком поставляемая Бореем, – всего лишь иллюзия, дающая нам видимость контроля.

– Откуда вообще Борей берет все это добро? – ворчу я.

Чилл пожимает плечами.

– В основном у торговцев электроникой. Ну и еще военные излишки. Он требует с меня дополнительную плату за «Твиззлерс»[5], «Доритос» и прочее, потому что их приходится заказывать с родины.

С родины. Даже по прошествии тридцати лет Чилл не считает место, где мы сейчас обитаем, своим домом. А у меня не хватает духу сказать ему, что «родина» тоже больше не дает ощущения принадлежности. Лучшее, на что мы можем надеяться, – это прожить здесь до скончания веков, украдкой подпитывая свою ностальгию из контрабандных картонных коробок и придумывая, как отсрочить свою смерть.

– Смотри, чтобы тебя никто не застукал, когда будешь мусор выносить, – предостерегаю я Чилла, проглатывая витамины, которые он оставил для меня на прикроватной тумбочке.

– Мне не о чем волноваться. Борей избавится от него точно так же, как принес. – Чилл крутит пропеллеры нового дрона кончиком пальца. – Сегодня овощной день. Значит, в течение следующих нескольких часов на кухне будет царить хаос, пока на служебных лифтах не привезут все ящики. Никто и внимания не обратит на несколько лишних коробок.

– К счастью для тебя.

Я неохотно смотрю на искусственное окно. Чилл перепрограммировал меню изображений в тот же день, когда мы получили новое назначение. Теперь они сменяются каждый час, показывая то городской пейзаж Анкориджа, то железную дорогу через долину Грандвью, то северное сияние над Чугачскими горами, а иногда и лосей. Я зарываюсь головой в диван, чтобы мне больше не нужно было на них смотреть. Но каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу одно и то же – горстку пепла. И слышу предупреждение Дуга.

«Молись, чтобы Флёр урыла тебя».

У Флёр остался всего один сезон. Один шанс подняться над красной чертой и спастись. Для этого ей нужно проявить себя лучше всех остальных ниже этой отметки. Ей придется быстро настичь меня и жестко прикончить, как можно раньше положив конец моему времени года. Но вот пойдет ли она на это? Смогу ли я бездействовать достаточно долго, чтобы позволить ей это сделать, зная, что вижу ее в последний раз?

Я обязан так поступить ради нее.

Она осталась со мной на той горе, обнимала меня, защитила от окончательного угасания. Ради меня она рисковала собственной шеей, а теперь она умрет, а я уеду на Аляску и, наверное, никогда не смогу понять причину этого перевода. Как бы мне хотелось, чтобы мы оба отсюда выбрались! Жаль, что я не могу запихнуть ее в ящик из-под овощей и незаметно вывезти отсюда, не убив при этом нас обоих.

– Ты отключил мое зарядное устройство? – восклицает Чилл раздраженным тоном, которым разговаривает со мной в случае, если я сделаю что-то не так, или когда собирает игрушки со слишком большим количеством деталей.

Откинув одеяло с лица, я обнаруживаю, что Чилл хмуро смотрит на пульт дистанционного управления дроном. Он открывает отделение для батареек. Даже со своего места я вижу, что они установлены наоборот.

– Попробуй повернуть их другими сторонами, Эйнштейн.

Чилл вытряхивает батарейки на пол и снова вставляет в отделение одну за другой, тщательно следя за полюсами: от положительного к отрицательному, от отрицательного к положительному. Когда последняя батарейка встает на место, дрон включается.

Чилл ставит дрон на крышку моей стазисной камеры и запускает пропеллеры, превращая мое человеческое зарядное устройство в стартовую площадку для своей новой игрушки. Наверное, могло быть и хуже. До изобретения стазисной камеры Времена года были, скажем так, одноразовыми. Они сражались до тех пор, пока полностью не истощались или не умирали в бою. Но благодаря (или не благодаря) современным технологиям я получил возможность возрождаться и снова и снова портить отношения с Флёр.

Снова и снова.

Как батарейки Чилла…

Я откидываю одеяла и медленно выпрямляюсь. Чилл тут же отвлекается от руководства по эксплуатации.

– Хорошо себя чувствуешь, Джек? Ты какой-то бледный.

«Времена года убивали друг друга на протяжении многих эпох…»

За назойливым гулом собственных мыслей я едва слышу вопрос Чилла. Если Времена года всегда были одноразовыми, то как стало возможным подзаряжать нас? Нельзя же вставить одноразовую батарейку в зарядное устройство; они для этого не предназначены. Однажды я даже проверил это на практике, но лишь забрызгал все вокруг электролитом и чуть не устроил пожар. Как же тогда получается, что в стазисную камеру можно запихнуть умершее Время года и снова его воскресить?

Биология со времени изобретения стазисных камер не претерпела никаких изменений. Так же как и физика, и даже магия. Только технологии стали другими. Итак, даже если мы действительно были одноразовыми раньше, как удалось сделать наши смерти обратимыми сейчас?

Я провожу рукой по лицу и пытаюсь призвать на помощь логику. Что, если мои умозаключения изначально были неверными? Что, если Времена года никогда и не были одноразовыми? Природа циклична, и паттерны имеют обыкновение повторяться.

Разве, в таком случае, в нашем базовом проекте не должна быть заложена идея о том, что наш жизненный цикл заканчивается и потом начинается снова?

Спотыкаясь, я прохожу мимо Чилла в нашу спальню, чтобы переодеться. Мысли у меня в голове несутся вскачь.