ИСТОРИЯ КИТА

Мой клиент Кит был профессиональным футболистом, до тех пор пока его карьера довольно резко не оборвалась в злополучный момент, когда он внезапно – без всякой видимой причины – не смог нормально стоять, ходить или бегать. Никаких травм при осмотре обнаружено не было. Кит – мужчина крупный и хорошо сложенный, однако ведет себя очень скромно, разговаривает негромко. Он набожный христианин и ежедневно молится. Живет он со своей матерью – весьма властной и придирчивой особой. Они проводят свободное время дома (то есть в квартире матери) за просмотром телешоу о «правильных ценностях».

Во время разговора со мной он сказал: «Думаю, мне лучше лечь на пол, потому что так я чувствую себя комфортнее». Он растянулся на полу в моем кабинете и продолжил говорить о желании избавиться от своего гнева до самой последней капли. «Мой гнев плохой – он грязный». Кит считал свои мысли и чувства, связанные с гневом и обидой, плохими и стремился полностью отделаться от них. Однажды, лежа у меня на полу, он описал свое негодование, вызванное придирками матери. Он явно злился на нее, но утверждал: «Я знаю, что она пытается мне помочь».

Я убедил Кита больше рассказать о своем гневе. Начав говорить, он стал приподниматься с пола, и мне бросились в глаза накачанные мышцы на его сильных руках и плечах. В его голосе прибавилось громкости, по крайней мере он уже не напоминал еле слышный шепот. Так я ему и сказал: «Когда вы говорите о своем гневе на мать, я замечаю, что вы кажетесь физически сильнее, и вы даже встали с пола. Почему?» Он тут же улегся обратно, и я поинтересовался, зачем он снова так поступил. Ответ был таков: «Я боюсь своего гнева. Мне нельзя его чувствовать. Это грязный гнев».

ИСТОРИЯ ВАНДЫ

Ванда прекрасно справлялась с эмоциями – правда, не со всеми. У нее была хорошая работа, маленький ребенок и любящий муж, но она чувствовала себя виноватой за свою грусть и подавленность. Когда она пришла ко мне, я спросил ее: «Почему вы ощущаете вину за свою депрессию?»

«Потому что у меня есть все, что мне нужно, – ответила Ванда. – Другие люди живут гораздо хуже, а я в депрессии. Может, я эгоистка?»

«Вы полагаете, что депрессия – ваш выбор и вы отчасти являетесь эгоисткой оттого, что испытываете грусть?»

«Думаю, да».

Я сообщил Ванде, что причин для депрессии может быть несколько. Она призналась, что ее отец много пил и, вероятно, тоже пребывал в этом состоянии. Он не любил говорить о своих чувствах. Мать всегда была чем-то встревожена, но избегала разговоров об этом. Один из дядей Ванды даже попал в больницу из-за депрессии. Поскольку у обоих родителей были трудности, а в семье, возможно, имелись психологические проблемы, я задался вопросом, не может ли нынешняя депрессия быть отчасти наследственной.

«Думаю, такое возможно, – сказала Ванда. – Но ведь в моей жизни столько хорошего».

«Вы сказали, что в вашей семье не было принято говорить о негативных чувствах».

«Дело в том, что мы жили зажиточно, то есть у нас водились деньги, и требовалось показывать остальным, как у нас все замечательно. Мы были обязаны выглядеть счастливыми».

«Значит, нельзя было быть грустным, сердитым или одиноким?»

«Нам нужно было держать эти чувства при себе».

«Вы считаете, что тогда привыкли испытывать чувство вины или стыда за эти эмоции?»

«Если подумать, то именно так и произошло».

«И теперь это снова происходит. Вы делаете себя виновной за свою депрессию. Весьма непросто находиться в депрессии, но еще труднее ощущать себя в депрессии из-за самой депрессии».