Раздался ужасающий вой. Язык мгновенно исчез.

Первой реакцией Тоби была не радость, а страх. «Как глупо я поступил!»– подумал он и посмотрел вниз. На полу расщелины скопилась мерзкая пенная жижа. Он избавился от Старого Кагса, пусть на время, но больной волк оставил свои нездоровые выделения. Белые пузырьки, лопаясь, словно подмигивали медвежонку, хвастаясь тем, что нашли способ добраться до него. Теперь он заразится и умрет. Умрет, и никто не узнает, где его останки.

«А ну заткнись! – приказал он себе. – Хватит жаловаться, сделай же что-нибудь!»

Он отчаянно зацарапал лапами пол узкой щели. К счастью, она не вся была каменной, кое-где встречалась и земля. «Земля! Грязь!» – какими же красивыми показались ему сейчас эти слова. Медвежонок принялся изо всех сил рыть землю передними лапками.

Вскоре зловонная пена исчезла под кучей земли. Тоби остановился и огляделся. Рядом валялся камень, которым он ударил Старого Кагса, но медвежонку не хотелось прикасаться к нему. «И его зарою», – подумал он, начиная снова рыть. Покрыв камень землей, он внимательно оглядел дальний край расщелины. Вдруг там есть какой-нибудь выход? Туннель, по которому можно сбежать от волков? Он ощупывал стены и вжимался все дальше и дальше, пока не уткнулся носом в камень. Нет, это тупик. Ему вдруг стало очень плохо. Выхода нет, это конец.

Снаружи дул ветер, становилось холоднее. «Ну что же, – подумал медвежонок. – Нет смысла и дальше сидеть в этой расщелине». Старый Кагс должен же когда-нибудь спать. И если он заснет, то Тоби может пробраться в яму и поискать выход. Волки с трудом принесли его по круто спускающейся тропе, потому что они не умеют лазать. Но медведи-то умеют! Они с Берни очень любили лазать по невысоким деревьям. Если он найдет выход или удобную стену, то, пожалуй, у него получится взобраться по ней.

Осторожно он выглянул из расщелины. Опять неудача! Старый Кагс заснул прямо у него под носом. Не успел медвежонок высунуть голову, как волк вскочил и зарычал. Тоби тут же подался назад. Ситуация безнадежная. Да еще и снег пошел.

Тоби потряс головой, пытаясь осмыслить свое положение. Снег – это окончательный приговор, ведь когда земля покрывается плотным снегом, медведи впадают в спячку. Мама рассказывала им с Берни о зимней спячке. С приходом зимних лун медведи становятся всё более сонными, их голод затихает. Они трое найдут уютную зимнюю берлогу и устроятся там, поудобнее прижавшись друг к другу. Они с Берни уткнутся в густую шерсть мамы и проспят до самой весны.

– Но разве мы совсем-совсем ничего не будем есть? – спрашивал Тоби.

– Совсем-совсем. Нам просто не хочется.

– Но я всегда думаю о рыбе, о вкусном лососе, – возражал Берни.

– А мне так понравилась печень лося, которого мы разделили с волками, – говорил Тоби.

– И весенние луковицы тоже, – добавлял его брат.

Медвежата принимались наперебой перечислять свою любимую еду.

– Вы забудете о еде, – говорила им мама. – И не только о еде. Забудете обо всем на свете.

«Они забудут даже обо мне? – вдруг подумал Тоби. – Забудут обо мне? Будут ли они скучать?» Сейчас они, конечно, волнуются, пытаются его найти. Но что будет, когда наступит зима?

* * *

В день, когда украли Тоби, Берни проснулся от странного чувства. Еще не открыв глаза, он понял, что произошло что-то неправильное. Очень неправильное!

– Мама, мама, проснись!

– Берни, зачем ты меня будишь так рано? Идите, поиграйте с Тоби. Дайте мне немного…

– Мама, Тоби здесь нет!

– Что?

Вопрос Бронки прозвучал как злобный рык.

– Он пропал, мама. Он всегда просыпается раньше меня, но его тут нет!

Бронка вскочила, выбралась из берлоги и устремилась к речной отмели, где обычно играли ее медвежата. Тоби не мог утонуть, потому что здесь было мелко, да к тому же он умел плавать. Медведица вышла на берег и огляделась. Тут она нашла следы – волчьи следы! Следы какой-то возни и даже обрывок темного меха – меха ее медвежонка!

Берни в страхе держался позади, наблюдая за тем, как его мама водит головой из стороны в сторону. Потом она остановилась и зарычала так ужасно, как никогда не рычала раньше, стуча лапами по земле. В ярости она даже схватила булыжник и забросила его в реку.

– Мой медвежонок, мой милый детеныш! – кричала она. – Его забрали волки! Я оторву им всем головы! Откушу ноги и вырву глаза!

– Мама, мама! – кричал Берни. Ему было очень страшно, и он не слышал собственного голоса из-за рыка медведицы и глухих ударов ее лап о землю.

В лиге от них вниз по течению другая медведица услышала жалобные вопли о похищенном медвежонке. Инстинктивно они прижала покрепче к груди своего единственного малыша.

– Мама! Мне больно!

Медведица облизнула его мордочку своим теплым языком.

– Тише, тише, малыш.

Передвигаясь с охотничьей скоростью, Катрия и Эйрмид вышли к Хуулмере. С юго-востока на узкий залив наползал туман, а на крутые берега обрушивались беспокойные волны.

– Вот и мыс Сломанного когтя, – сказала Катрия. – Можем выиграть по меньшей мере полдня, если переплывем этот залив. Течение нам поможет, как и попутный ветер.

Она повернула голову к Эйрмид.

– Ты умеешь плавать?

– А какой волк не умеет? – усмехнулась ее спутница.

– Вода холодная.

– У нас мех.

– Когда мы выйдем из воды, мех замерзнет и покроется мелкими сосульками. Это будет дополнительная тяжесть.

– Ну тогда отряхнемся.

Эйрмид уже зашла в воду.

– Плавать так долго нелегко. Просто предупреждаю тебя, – обратилась к ней Катрия.

– Жить среди МакХитов тоже нелегко. Лучше погибнуть на дне Хуулмере, чем в клане МакХитов.

Решение было принято. Катрия прыгнула в беспокойные волны залива. Сильное течение действительно им помогало. Казалось, оно несло их так быстро, что им даже не надо было грести лапами. Труднее всего оказалось держать голову над бурными волнами. Мех на морде скоро пропитался морской солью. Они уже проплыли примерно две трети, как заметили, что их сносит на юг.

– Что происходит? – в волнении спросила Катрия.

– Наверное, нас относит от берега водоворот.

Прибрежный водоворот и вправду оказался очень мощным. Теперь они гребли лапами изо всех сил, потому что иначе их могло унести прямо в открытое море.

– Плыви! Плыви! – подбадривала свою спутницу Катрия. Она была моложе и сильнее Эйрмид. Обея уже опустила голову, и соленая вода хлестала ей в глаза. Катрии тоже приходилось не сладко, но она собралась с силами и закричала: