– Ага, – заметив мою реакцию, понимающе вздыхает за спиной капитан. – А эти, мля, архаровцы из «Рыси» укатили. Приказ, видите ли, у них. Оставили пять автоматов и патронов к ним два ящика. А толку? Я из «калаша» последний раз стрелял в армии, когда «срочку» служил. В семьдесят восьмом, мля, году. Из АКМС еще. А девчонки мои – вообще ни разу даже в руках не держали. Из «Кедра» у нас были стрельбы, хоть и раз в квартал, но были, а из этих… Ай, да что там говорить, я цинк еле вскрыл, семь потов сошло, пока вспомнил, как это делается.

М-да, вид у стоящего на деревянном патронном ящике цинка на самом деле такой, будто его крепко оголодавший гигантский медведь гризли разжевал и выплюнул. Похоже, долго его усатый мучил и сам с ним мучился. Вон, ручка специальной открывалки, что в каждый ящик с боеприпасами вкладывается, аж коромыслом согнута. Гигант, блин…Могучий варвар… Хотя за коллег тоже стыдно: бросили этого беднягу с пятью бабами и даже цинки открыть не помогли. Но жалеть мне его сейчас некогда.

– Ладно, хорош на судьбину горькую жаловаться, говори лучше, какая сволочь гражданских мертвякам скормила?

– Ка-каких гражданских?

По испуганно выпученным глазам усатого, даже не будучи профессиональным психологом, можно понять, что он в самом деле не понимает, о чем речь.

– Тех, что перед забором обглоданные лежат, – подпускаю в голос металла, уж если колоть, так до самой… э-э-э… филейной части, короче.

– Да ты чего?! – Голос капитана дрожит одновременно от испуга и возмущения. – Это ж не люди… Ну, вернее, когда-то были люди, но сюда пришли уже этими… Мертвыми, короче.

– Хватит бабушку лохматить, – не сбавляю оборотов я. – Зомби зомбей не жрут, вона, чуть не под ручку друг с другом прогуливаются, и никаких тебе…

С этими словами я оборачиваюсь к окну, чтобы широким жестом обвести забитую мертвецами площадь, да так и замираю с открытым ртом, не закончив фразу. Потому что перед воротами сразу четверо вновь прибывших со стороны туннеля на Житной мертвяков, прямо у меня на глазах, опустившись на четвереньки, пристраиваются к пять минут назад застреленному моими хлопцами покойничку. И начинают его деловито обгладывать. Вот это номер! А я-то думал, что у мертвяков промеж собою полные мир-дружба-жвачка. А они, оказывается, не только живыми людьми, но и друг дружкой не брезгуют. М-да, классическая ситуация из серии «почувствуй себя идиотом». И с капитаном неудобно получилось.

– Все понял, был не прав, приношу свои извинения.

– Да ладно, чего уж там, – устало отмахивается капитан. – Ты, видать, с ними еще мало пересекался. А я на всю эту свистопляску уже весь вчерашний день, вечер и всю ночь любуюсь. Пока ОМСН тут квартировал, оно еще ничего было, а вот как их сорвали куда-то – совсем амба. Девчонки мои сначала держались, а тут так и вовсе разнюнились. Такую сырость развели – хоть с этими тварями в рукопашную иди, лишь бы соплей их не видеть. А эти, да, хавают собственных покойников… Ну, которые во второй раз покойники… Ну, мля, короче, ты понял. Если эту погань по второму кругу пристрелить, то уже минуты через две-три его свои же за милую душу зачефанят.

– Офигеть, дайте две, – только и смог сказать я.

Капитан в ответ глубокомысленно кивнул и тихо, но с чувством выдал длинную матерную тираду. Потом достал из кармана мятую пачку «Винстона» и, вытряхнув из нее одну сигарету, прикурил и с явным удовольствием глубоко затянулся.

– Будешь? – протянул он пачку мне.

– Не, спасибо, не курящий я, – отрицательно мотаю головой в ответ. – Слушай, а как так вышло, что кроме вас тут никого не осталось? Ну, с «собрами»[32]все понятно, у тех приказ, а остальные-то где? Тут ведь, как ни крути, толпа народу ошиваться должна – дежурная смена в дэче, связисты там всякие, и прочие разные…

– Нету никого, – вяло отмахнулся усатый. – Кто сам слинял под шумок по тихой грусти, кого вчера в усиление припахали. Тут, не поверишь, до чего дошло вчера – кабинетных подполковников-полковников автоматами вооружали да на улицы гнали. Веришь – нет, в оружейке – шаром покати, одни пустые пирамиды. Даже из тира выгребли все, кроме учебных пистолетов, которые, один черт, рассверленные и не стреляют.

– А младший начальствующий[33]куда весь подевался? – искренне недоумеваю я.

Да уж, когда полковника гонят делать работу сержанта, значит – все, приплыли. Как в том старом армейском приколе: «Бегущий генерал в мирное время вызывает смех, а в военное – панику».

– Да кто где, – хмыкнул капитан. – Кто разбежался вместе с вверенным оружием и спецтранспортом, кого сожрали, кто сам сейчас снаружи деревянной походкой бродит. А кто и воюет еще. Нам вон связист из «Рыси» еще вечером динамик и микрофон от станции в дежурке сюда вывел. Такого наслушались за ночь…

– А чего сейчас не слушаете?

– Честно? Зае… – Мой собеседник оглянулся на своих притихших, но вроде немного приободрившихся после нашего появления подчиненных. – Надоело одно и то же… «ОВД Нагатинский Затон – почти весь личный состав либо погиб, либо дезертировал…», «Пресненский УПМ срочно просит помощи…», «ОВД Северное Медведково – нам звиздец, осталось трое живых, забаррикадировались в помещении дежурной части…» И так всю ночь. Никаких нервов не хватит, чтоб слушать, как там народ умирает.

М-да, как-то сама собой пришла на память рассказанная Дядей Саней история про телефонистку из МОБа. Блин, уж если его, прожженного и видавшего виды мужика проняло, что уж говорить про этих напуганных чуть не до смерти барышень. Но весь мой сначала армейский, а потом и омоновский опыт, вся моя натура просто на дыбы вставали от вида выключенной радиостанции. Будь он моим подчиненным, уже огреб бы по полной программе. Но он и по званию старше, и годами… Словом, помягче нужно.

– Э нет, коллега, на связи сидеть нужно постоянно, мало ли… Андрюха! – кивком указываю я Бурову в сторону отключенного трансивера с микрофоном и маленькой, скорее всего от компьютера взятой колонкой, что стоят на офисном столе, явно вынесенном из какого-то кабинета. – Ты ведь в армейке со связью работал? Разберешься?

– Да как два пальца, – невозмутимо кивает тот.

Андрей «срочку» тарабанил связистом в разведке «войск дяди Васи», уж что-что, а учить там умеют. Что в армии зазубрено – каленым железом из мозгов не выжечь. Так что, если сказал, что сделает, значит – сделает.

– Сами-то, кстати, чего не сбежали? – снова оборачиваюсь я к капитану.

– На чем? – кривит губы в грустной усмешке тот. – На тех двух служебных «четырнадцатых», что во внутреннем дворе остались? Водить-то я один умею. Так что, даже если мы все вшестером в эту коробчонку утрамбуемся – она ж на брюхо сядет. А за воротами эти стоят… Не проползли бы мы через них, увязли бы – и все, привет, пишите письма, шлите посылки… Это вам на «Урале» хорошо – только колеса помыть потом, чтоб не воняло. Только «жигуль» – не «Урал», нам бы точно амбец приснился. Опять же, пока можно было вырваться, мужики из «Рыси» еще тут были. Подозреваю – отнеслись бы без понимания. Да и непонятно, чем вообще дело кончится. Сбежишь, а потом тебе еще и статью впаяют за дезертирство.