Я взяла из шкафчика чашку, поместила ее на подставку, ткнула пальцем в красную кнопку. Раздалось мерное гудение, включилась встроенная кофемолка. Я повернулась боком к аппарату и стала слушать разговор.

– Возможно, вы помните мальчика Сергея Кабанова? – спросил Костин.

– Кабанов, Кабанов, – забормотал Маркс, – подскажите, на каком он сейчас курсе? Студентов в моем институте не так много, это не МГУ. Но я читаю лекции только старшекурсникам, семинарские занятия не веду, зачеты, экзамены не принимаю. Есть парочка талантливых юношей, я взял их в дипломники. Но Кабанов? Если вы о нем спрашиваете, значит, он у нас обучается. Простите, я не обращал внимания на молодого человека. Но если он только что поступил, то я и не увижу его первое время, читаю лекции на третьем курсе.

– Сергей Кабанов школьник, – начал объяснять Володя, и тут раздался оглушительный звук.

С потолка посыпался град, я шарахнулась в сторону. Михаил вскочил и выдернул из розетки штепсель со словами:

– Кофемашину заглючило.

Костин вызвал Надю, велел ей убрать кофейные зерна, которые разлетелись по кабинету, и самой приготовить напиток. Я села за стол.

– Ангел мой, у вас в волосах застряла порционная упаковка сливок, – шепнул мне Энтин.

Я запустила пальцы в волосы. Сегодня определенно не мой день! Может, вечером зайти в салон и вернуться к старой короткой стрижке?

– Когда вы общались с Кабановым, он учился в школе, – сказал Костин. – Сережа любил читать. Вы давали ему книги.

Владимир улыбнулся.

– Маловероятно, что я заинтересовался общением с ребенком. О чем я мог с ним беседовать?

– Дело давнее, – подсказал Энтин, – вы тогда вроде работали в каком-то музее, снимали избу у Раисы Сергеевны Трошиной.

– Баба Рая! – воскликнул Маркс. – Милейшая пожилая дама. Все верно. Я вывез маму на свежий воздух, она страдала ХОБЛ, врач велел ей пожить в деревне. Ох, это и правда было давно! Мамы уже нет в живых. Но, если память мне не изменяет, вроде у бабы Раи была внучка… Девочка! Не мальчик. Хотя я могу напутать… Уж извините, но дети вне сферы моих интересов.

– Девочку звали Майя, – терпеливо продолжил Энтин, – у нее был друг Сережа Кабанов. Вы давали ему книги.

Маркс моргнул.

– Господа! Если речь идет о периоде, когда я из-за проблем со здоровьем матери жил в Подмосковье, то… это… ну… было более двадцати лет назад. Да, у меня всегда есть при себе интересная литература. Но… Сколько лет было тому ребенку, о котором вы ведете речь?

– Мальчик пропал, когда ему исполнилось четырнадцать, – подсказал Николаша, – но вы стали с ним общаться раньше.

Владимир сделал глоток кофе из чашки, которую безо всяких приключений доставила Надежда.

– Господа, я уже сказал, но повторю: дети не моя тема. Я не знаю, как с ними общаться, не обладаю талантом Макаренко и Песталоцци[3].

– Раиса Сергеевна сдавала вам свою избу, – начала я, – а сама вместе с Майей переселилась к соседке Олимпиаде. Сейчас Трошины живут в Италии. А Олимпиада на старом месте. Это она нам рассказала о вашей дружбе с Кабановым.

Владимир вернул чашку на блюдце.

– Рад слышать, что у Раисы все хорошо. Хотя я с ней почти не общался. Олимпиаду не помню. Господа, скажите прямо, зачем я вам понадобился?

Костин изложил историю Сергея, просьбу Евгении Ивановны и осведомился:

– Может, вспомните что-то интересное? Вероятно, Кабанова тогда с кем-то сильно повздорила? Помогите нам узнать: почему Сережа исчез?

Маркс поморщился.

– А по какой причине подростки теряются? Залез туда, куда не надо! Может, в заброшенный дом! Упал с высоты, получил черепно-мозговую травму. Вот и потерял память. Простите, господа, ничего по данному вопросу сообщить не могу. Благодарю за кофе, за беседу, но мне пора. Дела не ждут!

– Мда, – крякнул Энтин, когда мы остались одни, – по некоторым признакам могу сделать вывод, что господин Маркс помнит Сергея Кабанова.

– Но почему он тогда упорно это отрицает? – удивился Николаша.

– Чего-то опасается. Или, скорее, кого-то боится, – предположил Костин. – Коля, посмотри, пожалуйста, чем занимается ныне Владимир Николаевич? Изучи его биографию.

– Уже поглядел, пока он у нас сидел, – сказал Николаша. – Маркс учился в школе, в институте, потом устроился смотрителем в музей-квартиру историка Самойлова.

– Впервые слышу о таком ученом, – заметил Володя.

– Я тоже, к стыду своему, о нем не знал, – вздохнул Энтин, – но могу дать комментарий. В советские годы кое-кому из вдов или детей академиков, писателей, артистов удавалось превращать свои апартаменты в музеи. Провернуть это было нелегко, требовалась поддержка творческого Союза, Академии наук, писались обращения в Мосгорисполком, разные инстанции. В бумагах указывали значимость умершего, ценность его трудов, вклад, который он внес в науку, литературу, искусство. Не всем удавалось получить положительное решение, но кое-кому везло, квартира становилась музеем, а вдова или дочь, сын – экскурсоводами. Некоторые такие музеи существовали и в 90-е годы.

– Вот счастье-то! – засмеялся Николаша. – Пускать к себе домой толпы любопытных идиотов!

– Ангел мой, вы не правы, – возразил Энтин, – коммунальные услуги музея оплачивало государство. Экскурсовод получал зарплату, да, маленькую, но это отличная прибавка к пенсии. И массы людей в квартирах-музеях никогда не было. Вернее, они ходили только к тем, кто был широко известен. К остальным могла пара человек за год случайно заглянуть, и было расписание работы музея. Если посетитель приходил в выходной, праздничный день и после закрытия, то его не пускали. Иногда семья покойного, если она не бедствовала, нанимала смотрителя. Как правило, молодого человека с хорошей репутацией. Вдова жила на подмосковной даче, получала деньги как экскурсовод, платила немного смотрителю. Он жил в квартире бесплатно, следил за ней, возился с экскурсантами.

– Ясно, – пробормотал Николаша, – Владимир у этого Самойлова проработал три года, потом уволился. И более никаких сведений о его службе нет. А потом Маркс вдруг с нуля создал институт, сейчас преподает в нем историю, является хозяином учебного заведения. Вуз маленький, плата за учебу высокая, но заведение держится на плаву. Откуда у мужика деньги на бизнес?

– Интересный вопрос, – сказал Энтин. – Николаша, можешь изучить ближайшее окружение Сергея?

– Приемных родителей? – уточнил Махонин. – Коллег по работе?

– Нет, ангел мой, прости, я не уточнил задачу, меня интересуют его контакты в детстве. Что с его друзьями? Трошина с бабушкой живут в Италии. Остальные где?