— Почему вы меня не убили?

Гвоздарь дернулся. Девочка снова открыла глаза и глядела на него через костер. В ее глазах отражался блеск пламени, в котором сгорала сломанная мебель и рамки картин. Почему не убили, когда могли сделать это?

Ее речь была отшлифованной, каждое слово отполировано и четко. Как у тех боссов, которые иногда приходят посмотреть на работу и платят премию наличными за хорошую добычу. Идеальное произношение, без разрывов между словами, без запинок. Она съела последний ломтик апельсина, который дала ей Пима, медленно, с наслаждением. Поднялась и села, тоже медленно.

Перевела взгляд с Гвоздаря на Пиму.

— Ты могла просто оставить меня умирать, — сказала она, вытерев угол рта ладонью и слизнув остатки сока. — Я бы не выбралась. Вы бы разбогатели с моим золотом. Почему?

— Спроси Везучего Парня, — презрительно ответила Пима. — Это была не моя идея.

— Тебя зовут Везучий Парень? — спросила девочка, глядя на Гвоздаря.

Он не мог понять, вопрос это или насмешка. Решил скрыть неуверенность.

— Нашел твой корабль, значит, везучий, а?

Ее губы дернулись.

— Тогда меня надо звать Везучей Девочкой, так? — прищурившись, спросила она.

Пима расхохоталась. Села рядом с ней.

— Ага. Точно. Везучая Девочка. Чертовски везучая.

Мгновение она с жадностью глядела на пальцы Везучей Девочки, на золото, блестящее на смуглой коже.

— Чертовски везучая.

— Тогда почему было не взять мое золото и не уйти? — спросила девочка, выставив руку, там, где на пальцах остались порезы от их ножей. — А из пальцев сделали бы амулеты Норн, точно? И золото, и кости от пальцев ваши были бы.

Ее гладкое лицо окаменело. Она умна, понял Гвоздарь. Мягкотелая, но не глупая. Он не мог отделаться от мысли, что ошибся, решив оставить ее в живых. Сложно понять, когда поступаешь умно, а когда — слишком умно, себе во вред. А эта девочка… она уже выигрывает, здесь, у костра. Ведет себя как хозяйка. Задает вопросы, а не отвечает.

Лаки Страйк всегда говорил, что между умом и глупостью очень тонкая граница, и смеялся до упаду каждый раз, говоря это. Глядя на девочку, сидящую по ту сторону костра, подкалывающую его, Гвоздарь внезапно почувствовал, что хорошо его понимает.

— Я думаю, что один из моих пальцев был бы чудесным амулетом тебе, — сказала она. — Сделал бы тебя особенно везучим.

Пима снова рассмеялась. Гвоздарь нахмурился. Перед ним простирался десяток вариантов будущего, зависящих от удачи и воли Норн… и неизвестной величины в лице этой девочки. Он видел эти пути, расходящиеся в разные стороны. Сейчас он стоял на развилке, глядя, куда свернуть, но не мог заглянуть дальше, чем на пару шагов вперед, в лучшем случае.

Сейчас, встретившись с острым взглядом этой безупречной богачки, он понял, что упустил важный фактор. Он ничего о ней не знает. О золоте он знает достаточно, это да. На золото можно купить безопасность, свободу от работы на кораблях, выход из команды. Этой дорогой пошел Лаки Страйк. Гвоздарю следовало быть умнее, просто дать Пиме зарезать девочку и покончить с этим.

Но что же с другими дорогами? Что, если за спасение богатой девочки полагается награда? Что, если она может быть полезна как-то еще?

— У тебя есть команда, которая станет искать тебя? — спросил она.

— Команда?

— Кто-то, кто хочет, чтобы ты вернулась домой?

Она не отвела взгляда.

— Конечно. Мой отец будет искать меня.

— Он богатый? — спросила Пима. — Богач, как ты?

Гвоздарь раздраженно поглядел на нее. На лице Везучей Девочки мелькнула усмешка.

— Он заплатит, если ты об этом спрашиваешь, — ответила она. Выставила пальцы. — Заплатит куда больше, чем стоят мои украшения.

Она сняла кольцо и бросила Пиме. Та поймала его, вздрогнув от неожиданности.

— Много больше. Больше, чем все богатство, что было на моем корабле.

Она поглядела на них, внезапно посерьезнев.

— Живая, я дороже золота.

Гвоздарь переглянулся с Пимой. Эта девочка понимает, чего они хотят, видит их насквозь. Как ведьма с побережья, которая бросает кости и заглядывает в глубины твоей души, видя всю ее алчность и жадность. Его напугало, что его и Пиму оказалось так легко раскусить. Он почувствовал себя глупым ребенком, предсказуемым, как мальчишки, толкущиеся у задней двери харчевни Ченя в ожидании, что им выбросят объедки. Она просто знала это.

— Откуда нам знать, что ты не врешь? — спросила Пима. — Может, у тебя больше ничего нет. Может, ты просто болтаешь.

Девочка пожала плечами, ничуть не смутившись. Коснулась остальных колец.

— У меня есть дома, где по полсотни слуг ждут, когда я позвоню в колокольчик, и приносят мне все, что я пожелаю. Два клипера и дирижабль. У моих слуг форма украшена серебром и нефритом, я одариваю их золотом и бриллиантами. У вас они тоже будут… если вы поможете мне связаться с моим отцом.

— Возможно, — сказал Гвоздарь. — Но возможно и то, что у тебя нет никакого золота, кроме того, что на пальцах, и никто не хватится, если ты умрешь.

Девочка наклонилась вперед. Огонь осветил ее лицо, ставшее холодным и жестким.

— Если причините мне вред, мой отец придет сюда, сотрет с лица земли вас и всех ваших, а потроха скормит псам.

Она выпрямилась.

— Выбирайте. Помочь мне и стать богатыми, или умереть, оставшись бедными.

— На хрен, — сказала Пима. — Давай ее просто утопим, и дело с концом.

На лице девочки мелькнула тень неуверенности, такая мимолетная, что Гвоздарь не заметил бы, если бы сидел подальше и не смотрел пристально. Но он заметил, что у нее слегка расширились глаза.

— Следи за тем, что говоришь, — сказал он. — Ты одна. Никто не знает, где ты и что с тобой случилось. Пока что все, скорее всего, считают, что ты утонула в океане вместе с кораблем. Просто исчезла, а ветер и волны не расскажут, где и как.

Он ухмыльнулся.

— До твоих слуг отсюда очень далеко.

— Нет, — ответила девочка, завернувшись в одеяло, как в плащ, и глядя на залитый лунным светом океан. — GPS и аварийная система корабля дали информацию, где искать. Так что это только вопрос времени.

Она улыбнулась.

— Моя «команда» будет здесь очень скоро.

— Но сейчас у тебя нет никого, кроме меня и Пимы, — сказал Гвоздарь. — А ты — уж точно не из нашей команды.

Он наклонился вперед.

— Может, твои люди и вправду могут хорошенько нас наказать — вынуть потроха, обрезать пальцы, — но нас этим не напугаешь, Везучая Девочка.

Прозвище он произнес с усмешкой. Махнул рукой в сторону берега, где ломали корабли.