— У вас слишком богатое воображение, ваше сиятельство, — усмехнулся Ван Вирт, делая знак сыну, чтобы тот отпустил Анну. — Ни я, ни мое отношение к вам не изменилось с прошедшего вечера. Я всего лишь пытался остановить вас, потому как понимал — обычные уговоры, взывающие к здравомыслию, на вас вряд ли подействуют, для этого вы чересчур решительны и самостоятельны, а потому мне пришлось прибегнуть к другим методам убеждения. Увы, они тоже оказались непростительно слабыми. Что лишний раз подтверждает мое восхищение вами — подобные целеустремленные натуры встречаются так редко!

— А, — не без сарказма протянула Анна, — вы избрали новую тактику — пытаетесь отвлечь меня своей грубой мужской лестью! Не выйдет!

— Это я уже понял, — кивнул Ван Вирт и вздохнул. — Будем считать, что фокус не удался. А потому предлагаю вам мировую.

— Значит, я еду с вами? — Анна недоверчиво взглянула на мага.

— Увы, — сдаваясь, развел руками Ван Вирт.

— Хорошо, — все еще с опаской посматривая на него, сказала Анна. — Что я должна делать?

— Ступайте с Карлом, он проверит, хорошо ли вышло седло для вашей лошади, — улыбнулся Ван Вирт. — В отличие от меня, он был уверен, что оно все-таки понадобится. Да, похоже, я старею, и пора уступать дорогу молодым… Идите, идите с ним и не бойтесь, больше сюрпризов не будет. А когда закончите, возвращайтесь, мы вместе разбудим господина Санникова, я сделаю ему перевязку, а послезавтра с рассветом мы отправимся на поиски вашей сестры. Дорога предстоит долгая и судя по всему — утомительная. Так что нам с вами понадобятся и силы, и согласие в пути.

В отличие от Анны, пробужденный магом Санников выглядел хорошо отдохнувшим и спокойным. Возможно, подумала Анна, проснись она по времени, загаданном для нее Ван Виртом, то вела бы и чувствовала себя точно так же. Кем же был для нее тот паучок-почтальон — вестником судьбы или случайностью, способной разрушить даже самые хитроумные и детально просчитанные заранее замыслы?

А потом они выехали — Карл отправился продолжать путь по тракту, чтобы вовремя появиться в Симбирске, где его отца ждали с гастролями; Анна же с Ван Виртом углубились на лошадях в лес по едва заметной охотничьей тропе…

* * *

— Что вы собираетесь предпринять? — почему-то тихо спросила Анна, как будто кто-то мог услышать ее в этом забытом богом лесном краю.

— Ждать, — так же тихо ответил ей Ван Вирт, продолжая смотреть в сторону часовни, и добавил: — Набраться терпения и ждать. Полагаю, тот, кто привязал у крыльца лошадь, скоро вернется.

— Почему вы так решили? — Анна удивилась его уверенности.

— Если бы ее хозяин или тот, кто строил эту часовню, рассчитывал на долгую стоянку, то он, скорее всего, позаботился бы о навесе для лошадей, — пояснил Ван Вирт, оборачиваясь к своей спутнице. — Нет-нет, у приезжающих сюда людей не было намерения слишком долго оставаться в часовне…

— О! Смотрите! — воскликнула Анна, невольно прерывая мага, и тот быстро повернул голову, следуя за направлением ее взгляда.

Из часовни, не торопясь, как будто делал это ежедневно, вышел какой-то человек — по одежде его можно было принять за охотника, но единственной охотничьей принадлежностью оказалась при нем кожаная сумка для дичи, однако ни самой дичи, ни ружья, ни патронташа к нему, ни рожка для пороха или кошеля для огнива Анна не заметила. Незнакомец, лица которого из-за дальности расстояния разглядеть тоже не удалось, явно не опасался быть застигнутым врасплох — вел себя спокойно, с уверенностью человека, знающего, что без предупреждения появиться здесь некому. И даже поведение лошади подтверждало, что на то были у незнакомца все основания, — животное ожидало приближения хозяина без малейшей нервозности, равнодушно дожевывая сено. «Охотник» между тем довольно бесцеремонно прервал умиротворенный завтрак своего скакуна, шлепком взбодрив лошадь по крупу, потом отвязал от перекладины поводья и не без усилия потянул упирающееся животное за собой — лошадь явно не хотела отрываться от своего приятного занятия. И ее упрямое упорство даже вызвало хозяйский смех, который донесся до Анны и мага слабым отголоском — ветер дул в их сторону, но рассеивался в орешнике близ опушки, где они прятались. Потом охотник с легкостью, удивительной для его значительной комплекции, вскочил в седло и направил лошадь прочь от часовни. Но двигалась она каким-то странным аллюром, избегая езды по прямой.

— Ловушки! — догадался маг и, поймав недоуменный взгляд Анны, кивнул. — Судя по всему, вокруг часовни на всякий случай расставлены капканы для непрошенных гостей.

— И как мы сможем их избежать? — расстроилась было Анна.

— А мы и не полезем прямо в пекло, — улыбнулся Ван Вирт. — Давайте-ка для начала узнаем, кто этот человек и куда он направляется.

Незнакомец, от которого они, по-прежнему незамеченные, все время старались держаться на приличном расстоянии, хотя двигались точно по следу, полагаясь на исключительный слух и наитие мага, невероятным образом заранее предчувствующего любой поворот или остановку седока, за которым они следили, привел их, наконец, к заимке у подножья горы, против которой и была установлена часовня. И Анна вдруг поняла, что все это время они шли вкруг этой самой горы, ни отыскать подходов, ни приблизиться к которой им прежде не удалось.

Воображаемая карта, на словах нарисованная Санниковым Ван Вирту, поначалу, казалось, заманивала их в непроходимую чащу, уводя вглубь огромного лесного массива, пугавшего своей безжизненностью. Эта часть тайги была похожа на сказочный, заколдованный чей-то злою волею лес, в котором все живое замерло, подвластное взмаху недоброй волшебной палочки. Пока они ехали, Анна не слышала пения птиц, не замечала движения белок по ветвям величественных, но как будто окаменевших сосен с роскошными, неумирающими, вечно зелеными кронами, и ничто не указывало на привычную для типичного леса суету меж трав и в кустарниках — ни косуль, ни вездесущих зайцев. Словно что-то давно и всерьез напугало лесных обитателей, и звук копыт стал для них отныне сигналом тревоги, которую усиливал полумрак, — солнце, похоже, тоже было бессильно пробиться сквозь плотную стену мощных стволов и высокой, неисхоженной травы, в которой едва угадывалась та узенькая тропа, что вела их на слабый проблеск света впереди.

Будучи не в силах отстраниться от неприятного ощущения неизвестной опасности, словно исходящей от леса, который они пересекали, Анна старалась не смотреть по сторонам и лишь крепче держалась за луку приспособленного для ее удобной поездки седла, вздохнув свободно лишь тогда, когда они достигли, наконец, края, остановившись на обрыве огромной каменной реки. Вода, судя по всему, текла где-то под огромными валунами, но услышать ее шелест можно было, лишь приблизившись к самым камням, что и сделал Ван Вирт — спешившись с лошади, он наклонился, приложив ухо к расщелине между двумя соседними валунами. Потом он проделал то же самое еще в двух-трех местах, пройдя до другого берега реки.

— Весьма интересное явление, — сказал Ван Вирт, возвращаясь в Анне. — Судя по всему, река течет от холма, что напротив горы, которую она опоясывает, точно неприступный ров, — лошади здесь не пройдут, равно, как и вы, сударыня, эти камни не для ваших ботинок. Не смотрите на меня так испуганно — этот вывод может сделать каждый, не прибегая к ясновидению. Камни со стороны холма холоднее — значит, оттуда сильнее течение реки, что и указало мне, в конечном счете, его направление. Однако, по словам вашего друга, нас должна интересовать именно та гора, а потому, прежде всего, следует найти подходы к ней.