признать, что до обоих любителей выпивки не сразу дошло, как и почему они вдруг оказались закованными в браслеты, и все же одному из них, повертев головой, удалось навести резкость, затем сфокусировать взгляд на милицейской форме со звездочками на погонах, напрячь извилины и вымолить:

— Товарищ капитан, за что? Я ничего не сделал! Мне бы выпить, а не то помру, так и не доехав до кутузки! — просипел первый лохматый. А второй, словно ожидая момента, когда окажется в горизонтальном положении, от непомерной усталости тут же заснул.

— По всему видать, бывал там не раз.

— Что мое, то — мое. Чужого мне не надо. Заначка у Санька есть всегда. Товарищ капитан, в колесе в углу гляньте, очень прошу!

Инспектор кивнул хозяину металлического гаража, тот послушно направился к стопке автомобильных покрышек, аккуратно сложенных в глубине, ловко отыскал в середине водочную заначку и обратил внимание на припрятанную коробочку в нижнем запасном колесе.

— Товарищ капитан, смотрите, может, вы это искали? — Куприянов участливо поднес сыщику найденный предмет.

Корнеев перочинным ножичком вскрыл коробку, в которой были сложены этикетки да завинчивающиеся пробки к бутылкам.

— А вот и улики. Неопровержимые факты подделки.

Утолив в считанные мгновенья жажду, местный абориген, пока похрапывал его дружок, под испепеляющем из-за такой же жажды взглядом Бусько, тут же разомлел и разговорился, поведав, что в самые трудные минуты посталкогольного синдрома не раз выручал его Санек Соловьев, поскольку водочного добра бывало у него столько, хоть плавай.

— Иногда и по 40 ящиков сорокаградусной можно было заметить, и наоборот, только ящики с пустыми бутылками, как сейчас.

— Санек не рассказывал, откуда 40 ящиков?

— Нет, а я не раз спрашивал, товарищ капитан. Только он всегда молчок, говорил: Витя, много будешь знать, до старости не доживешь.

— Тебе и так не светит до старости дожить.

— Это почему?

— Пьешь много.

— Немного. Просто я запойный, не могу остановиться, пока бочку свою не выпью. И употребляю я, кстати говоря, чистейший высококачественный продукт.

— А когда не пьешь, чем занимаешься?

— Тачки до ума довожу. Ручки-то у меня золотые, спросите у кореша.

— Не добудиться. Устал сильно. Калымишь, значит?

— Не, я в свое удовольствие из дерьма конфетку делаю. Вы машинку Соловьева видели?

— Сказка, а не машинка. Твоих рук дело?

— Вот именно.

— А так в миру — тунеядец?

— Обижаешь, капитан. Я — инженер. Работаю в проектном институте. Если более вопросов не имеется, пойду спать, пока трясучка опять не началась.

— Иди, дорогой, спи. Друга своего забери. Только из города никуда не уезжай. — Корнеев достал ключик и расстегнул железные браслеты на руках обоих работяг в перемазанных комбинезонах.

Витя поднапрягся и поднял спящего кореша, поставил на ноги, чтобы двинуться в тяжелый путь длиной в метров двести, но, как назло, именно в этот момент дунул легкий ветерок, и молодой дубок, не просыпаясь, покачнулся и наклонился, уткнувшись головой в стену. Подоспевшие на помощь милиционеры подхватили лохматого, положили одну его руку на плечо товарища, который со словами: «Мы своих не бросаем», потащил неподъемный груз в долину автомобильных пристанищ.

— Куда теперь, по домам? — мечтающий подкрепить надорванное вчерашним застольем здоровье инспектор Бусько первым бросился к автомобилю.

— Отвезем тару на экспертизу и заглянем в еще одно местечко.

— В какое? — инспектор едва сдерживал нарастающее раздражение от бесконечной рутинной работы.

— Помнишь, три года назад по делу проходил некий Голубев?

— Бывший министерский чиновник Родион Николаевич, владелец подпольного мини-завода, который меня из-за левой водки чуть на тот свет не отправил?

— Не зачем пробовать все подряд, Серега, сам виноват.

— Так он же сидит, насколько я помню.

— Вышел. Откупился, видать.

— Так, может, сначала к нему, а потом оптом на экспертизу отдадим, если что-то отыщем? — смекнул Бусько в надежде на оживляющую жидкость.

— И то правда. Едем.

Дачный поселок Южный показался за поворотом железнодорожной станции минут через тридцать пути по ухабистым пыльным дорогам Минской области. В низине у соснового леса желтый двухэтажный деревянный домик мало напоминал свечной заводик, но труба его дымилась исправно, издавая характерный хмельной аромат на всю округу.

— Гонит Родион Николаевич, — Бусько потирал руки, убежденный, что очень скоро попробует исправить головную боль рюмочкой.

— Горбатого могила исправит.

— Видимо, больше ничего не умеет Голубев, кроме как гнать. Раньше, как работник министерства гнал пургу, теперь на пенсии гонит самогон.

— Или смешивает ингредиенты. Есть кто дома? — капитан Корнеев постучал прикрепленной к двери железной подковой.

— Кто там? — не сразу отреагировал хозяин за дверью.

— Ваша удача и в придачу милиция. Открывайте!

Отчетливо слышный шорох за дверью означал только одно: уничтожение особо важных улик.

— Какие люди! Капитан, сколько зим, сколько лет. Не ожидал… — накинув махровый халат на волосатые плечи бывший чиновник чесал плешивый затылок.

— Три года миновало, а мое звание помните. Это приятно.

— Иван Николаевич, как можно вас забыть, вы же меня на путь истинный направили, работы лишили, семьи, от звонка до звонка новой профессии обучили…

— Вот и вижу, что мои труды не пропали зря, не бедствуете нынче.

Нагрянув так внезапно, что, как ни скрывай бутылки и самогонный аппарат, всего не спрячешь: в пятидесятилитровой бутыли, наскоро прикрытой покрывалом, напухала брага, а из самодельных труб капала прозрачная жидкость.

Внимательно изучив процесс, инспектор Бусько со знанием дела взял граненый стаканчик, нацедил самогонный напиток и жадно осушил.

— В такую тару входит ровно семьдесят пять грамм, это любимая мера моего деда. Ежедневно в обед он откушивал именно такой первач, и ни капли больше, потому не спился, а прожил почти девяносто лет…

— Вот и тебе хватит, эксперт! Что скажешь? — оглядывая дачные хоромы, забрал пустой стаканчик Корнеев, — распробовал?

— Да… Смачно, но к нашему искомому продукту не имеет отношения.

— Что и требовалось доказать.

Все это время наблюдавший в сторонке Родион Николаевич стоял по стойке смирно, не шелохнувшись, и только когда инспектор оценил его хмельной продукт, бухнулся на колени:

— Пощадите! Очень прошу, первый раз попробовал, штраф заплачу, честное слово! Только не забирайте! Только не в тюрьму!

— Что вы делаете! Встаньте сейчас же! Сохраняйте достоинство! Лучше скажите, что вам известно о заводской водке, которая вне учета заполонила рестораны города?

— Не я это, честное слово, не губите, товарищи милиционеры! Вы на заводе поищите получше, заводскую подделать невозможно…

— Ладно, сворачивай производство. Штраф заплатишь, но если еще раз попадешься, точно на нарах отдыхать будешь. Поехали, Бусько!

— Самогон на экспертизу брать?

— Зачем, ты у нас лучше всякой экспертизы.

Нокаут

Несколько раз Федоров наезжал в соседний район, каждый раз останавливаясь у душевной Ульяны