– А ты?

– Я лягу здесь, возле дверей.

– Зачем?

– На всякий случай.

– Ну, мне он показался мирным…

Белка задула лучины и в амбаре стало почти темно, только лунный свет, проникающий через окошко под крышей, освещал один из углов. Слышно было, как топает мощными лапами охраняющий двор Клык да трещат цикады за оградой.

– Это тебе для размышлений, – произнесла Белка негромко. – Я знаю Тома не первый день. Он младше нас с тобой на пару зим и, когда я пришла к нему в первый раз, он мне показался не челом – тином. Тогда я удачно сходила в Сити, принесла ништяков на обмен…

Она помолчала.

– В общем, я не заметила хвост и привела сюда трех челов из племени Сити. Одного из них он застрелил. Другого удалось убить мне. А третий получил пулю в колено…

– И?

– Том прибил его живьем к столбу на границе с Сити. Не поленился съездить и прибить. Спустил раненому кожу с плеч, перебил вторую ногу и оставил умирать на столбе, как пугало на кукурузном поле.

– А ты?

– Я ему помогла. Я держала пленника, пока Том прибивал его гвоздями. Он имел полное право застрелить меня, Книжник. Я привела к нему в дом чужих. Это была моя вина. Но я делала это не потому, что хотела искупить вину.

– А почему?

– Потому, что это было правильно. Он предупредил – не суйтесь. И другого способа сделать так, чтобы ему поверили, не было.

– Зачем ты мне это рассказала?

– Здесь нет мирных челов, Книжник. Ни одного.

Он улыбнулся сам себе. Она не могла разглядеть его улыбку.

– А я?

– Что ты знаешь о себе, Тим? – произнесла она устало. – Ничего! Спи.

– Но если ты никому не веришь, Белка, почему мы здесь?

– Завтра ты поймешь все сам. Спи.

– Живи вечно, Белка.

– Живи вечно, Книжник!

И он уснул.

* * *

Рассвет разгорался медленно.

С северо-запада дул холодный сырой ветер. Было зябко. Цикады умолкли еще под утро и вместо них надрывались лягушки, в изобилии водившиеся у ручья.

Книжник не спал.

Не спал не потому, что не хотел, просто ферма начинала жить и шуметь задолго до того, как солнце выкрасило горизонт всеми оттенками розового и пурпурного.

Сначала заорал петух, да так заорал, что Книжник подскочил над карематом как минимум на фут. Потом начали мычать коровы в хлеву – пришло время утренней дойки и молоко, заполнившее вымена, заставило их беспокоиться.

Слышно было, как Эва загремела мятыми ведрами, потом глухо пролаял Клык, звякнула цепь, на которую его сажали на день. В фармерском доме заплакал разбуженный ребенок.

– Пора.

Голос Белки прозвучал из полумрака – ее все еще скрывала тень.

– Как ноги, Книжник?

Он пошевелил пальцами.

– Лучше. Не болят.

– Это хорошо. Обувайся.

Он нашел ботинки и натянул их на ноги.

– Готово.

– Где твой пистолет?

– Пистолет?

Он вспомнил об оружии, которое досталось ему от Ноги.

– Ага…

Кобура нашлась рядом с рюкзаком, под курткой.

– Тут.

– Проверь.

Он покрутил влажный от влаги пистолет в руках и вытер его полой свитера.

– Вроде, в порядке.

– Ну и хорошо. Пошли.

Он услышал шаги, потом дверь распахнулась – в амбар хлынул ровный и розовый утренний свет.

Он встал и нащупал лямки рюкзака.

– Рюкзак оставь, – приказала Белка.

Она тоже была налегке, даже без куртки, несмотря на зябкое утро. Джинсы, худи, автомат в руке.

– И в случае чего не высовывайся, за мной держись.

– А что такое может случиться?

– Ничего. Просто не высовывайся.

Они пошли к дому через внутренний двор – Белка впереди, Книжник плелся сзади.

Эва заметила их от дверей коровника и помахала свободной рукой:

– Заходите в кухню, завтрак готов!

Том уже завтракал, сидя за большим струганым столом. Перед ним стояла глубокая миска с кукурузной кашей, обильно сдобренной пахучим свиным салом, и кружка горячего молока. Рот фармера был занят едой, поэтому приветствие он прорычал неразборчиво.

Пахло от каши так, что в животе у Книжника заурчало, словно вчерашнего плотного ужина вовсе не было. Он с наслаждением съел немаленькую порцию, запил все молоком и, не удержавшись, облизал ложку, словно оголодавший кид.

Том тоже закончил есть, а Белка оставила порцию практически нетронутой. Зато Друг выскочил из капюшона ее худи и наслаждался новой корочкой, сидя на самом краю стола.

– Эва подготовила вам еду, – сказал фармер, набивая табаком деревянную трубку. – Найдете у входа.

Белка вынула из кармана два магазина, которые набивала вчера вечером, и положила их на стол, рядом с миской.

– Это вам. В благодарность. Живите вечно!

Том кивнул.

– Легкого пути.

– Есть разговор, – продолжила Белка, глядя фармеру в глаза.

– Говори.

Он подошел к печи и пошарил в углях короткой кочергой.

– Ты видел наши рюкзаки?

– Видел.

– Они слишком тяжелы для нас.

– Ну, это не проблема, – пожал плечами Том, раскуривая трубку от уголька. – Оставьте часть груза у меня. На хранение. Или… – он с удовольствием выпустил густой серый дым, – или, если не доверяете, просто заройте где-то в укромном месте. Я еще вчера удивился, увидев такие мешки. Ты и половину дороги до Сити не пройдешь, как Бегун уже будет висеть у тебя на загривке… Зачем ты столько несешь с собой, Белка? Покойнику не нужны ништяки.

– Зато живым надо платить за ночлег.

Она подбородком указала на лежащие на столе магазины и добавила:

– И за еду. И за проход по территориям.

– Сити не даст тебе проход по территориям, – возразил он. – Ни за какие ништяки. Ты у них как кость у Клыка в горле.

– Я знаю, – кивнула Белка. – Поэтому хочу сделать тебе предложение.

– Слушаю.

– Все, что в рюкзаках – твое. Мы поедем дальше налегке.

– Поедете? – переспросил он. – На чем?

– Ты продашь нам лошадей.

Он смотрел на Белку через табачный дым холодным, неприязненным взглядом, и Книжник подумал, что если бы вчера ему довелось увидеть, как Том может смотреть на собеседника, то он никогда бы не назвал его мирным человеком.