Самая сложная часть плана была связана с тем, как избежать ареста сразу после ограбления. Главным его союзником станут бескрайние просторы тех мест. Однако, чтобы усилить это преимущество, отец заехал в прошлый четверг в монтанский город Уибо, стоящий невдалеке от границы и немного южнее Крикмора. Там он, выдавая себя за земельного агента, навел в банке, в страховой конторе и в баре справки об имевшихся в окрестностях пригодных для продажи ранчо, об их владельцах — здесь они еще или уже уехали, — и о том, как ему связаться с ними от имени его клиента из Грейт-Фолса. Выяснилось, что в тех местах таких пустующих ранчо полным-полно. И никто за ними не присматривает. Сколько ни сиди там, ни единой живой души не увидишь, от горизонта до горизонта.

Вооружившись этими сведениями, отец купил карту местности, принялся объезжать ранчо за ранчо и в конце концов отыскал одно, явно покинутое, с брошенными во дворе машинами и оборудованием, но без каких-либо следов присутствия людей. Он заехал на двор, вышел из «шевроле», постучал в дверь, позаглядывал, дабы убедиться, что в доме никого нет, в окна. Решил попытаться завести без ключа один из фермерских грузовичков, но обнаружил, что ключ его торчит из гнезда зажигания. Заглянул в гараж, открыт ли, посмотрел, легко ли будет проникнуть в дом, — оказалось, что и гараж не заперт, и в дом проникнуть ничего не стоит.

Окончательный план отца состоял в том, что он и мать приедут в четверг ночью на это уединенное ранчо. Заночуют в машине или в одной из надворных построек, а то и в самом доме — не зажигая свет. Потом укроют «Бель-Эр» в каком-нибудь сарае. Отец поставит на один из фермерских грузовичков номера Северной Дакоты, которые он украл в Крикморе и носил вместе с револьвером и бейсболкой (единственным его средством маскировки) в синей, армейских времен, сумке. На этом взятом с ранчо грузовичке («форде») они пересекут следующим утром границу Северной Дакоты и приедут в Крикмор. Мать поставит грузовичок на улице, поближе к Сельскохозяйственному банку, перед самым его открытием. Отец вылезет из грузовичка, зайдет в банк, ограбит его, покинет и снова заберется в грузовичок. Мать поведет его назад — через границу, к ранчо под Уибо, где их будет ждать «шевроле». Они переоденутся, избавятся от револьвера, бейсболки, синей сумки и номеров Северной Дакоты — от всего, кроме денег; утопят это дело в пруду фермы, или в каком-нибудь ручье, или в колодце и покатят в Грейт-Фолс: ни дать ни взять семейная чета, совершившая прогулку и возвращающаяся домой. Там их будем ждать мы — Бернер и я.

Отец изложил этот план маме в четверг, пока они ехали на восток — через Льюистаун, к Северной Дакоте. И он ей сразу не понравился. В банковских грабежах мама ничего не смыслила, но была, повторюсь, хорошей слушательницей, женщиной неспешной и осмотрительной, а потому сочла план отца чрезмерно сложным, содержащим много того, что может пойти вовсе не так, как задумано. По какой-то причине она твердо решила поучаствовать в ограблении банка, — единственное воистину достоверное объяснение этого является и самым простым: другие же грабят. Если оно представляется вам не очень логичным, так это потому, что вы судите об описанных здесь событиях с позиций человека, который никогда банк не грабил — и не ограбит, поскольку знает: это безумие.

Что, если, спросила мама, владельцы ранчо вернутся и обнаружит парочку, спящую посреди двора в их машине, а то и в доме? (На это у отца ответ имелся: на нас напала сонливость, вот мы и съехали для пущей безопасности с дороги. Никто нас за это в суд не потянет. Банка-то они к тому времени еще не ограбят. Они смогут просто возвратиться домой.) А что, если старый грузовичок сломается по пути в Крикмор? (Ответ на этот вопрос у отца отсутствовал.) И что, если, когда они вернутся за своим «шевроле», кто-то уже будет их поджидать? (Отец полагал, что если ранчо было пустым, когда его обнаружили, то и останется пустым, пока в нем есть нужда, — так уж была устроена его голова.)

Весь этот план, сказала мама, содержит слишком много незакрепленных частей. В нем слишком много деталей, которые могут дать сбой. Чем проще, тем надежнее. Она напомнила отцу о сложности схемы, поставившей его между индейцами и Дигби. Он не был достаточно осторожным, он посмотрел, пока рос в своей Глухомани, штат Алабама, слишком много гангстерских фильмов. Она отродясь ни одного не видела, ничего не знала о машине Бонни и Клайда, не знала о том, что сказал мне отец насчет его интереса к ограблениям. Однако теперь она была в деле.

Куда лучшим планом — поскольку простым — был такой: заменить номера «шевроле» на добытые отцом в Северной Дакоте, приехать в Крикмор, как он и предлагал, с утра пораньше, поставить машину за банком, не перед ним, у всех на виду; войти в банк, ограбить его, выйти, обогнуть здание, забраться в машину, где его будет ждать мама, лечь на заднее сиденье, а то и в багажник, а затем они уедут точно так же, как приехали. И никакой спешки. Все должно выглядеть естественно. Такой план хорош еще и тем, что основан на свойственном людям обыкновении не усматривать ничего примечательного в том, в чем сами они не участвуют. В том числе и в людях, которые появляются в пятницу в девять утра на улице Крикмора, Северная Дакота, — города, где никогда ничего примечательного не происходит.

В «хронике» мамы не сказано, какие возражения выдвинул против ее более простого плана отец. Поездка была долгой — четыреста миль. Они останавливались, чтобы поесть, заправлялись в Уинетте, провели в машине многие часы — времени на то, чтобы высказать все, что думал каждый, им хватило бы. Мама пишет только, что в конце концов она «убедила его»: самое правильное — заночевать в Глендайве, Монтана, и постараться, чтобы их там заметили, но в глаза не бросаться — ни там, где они остановятся, ни там, где будут есть. А на следующее утро встать, проехать оставшиеся до Крикмора шестьдесят миль, проделать задуманное и прямиком вернуться ко мне и Бернер. Мама сказала еще, что отцу хорошо бы надеть маску. Однако он отказался: в городе отца никто не знал, а лицо его и так уже было маской, само по себе. Красивой маской.

Задним числом представляется, что в выборе родителями маминого плана присутствовала злая ирония судьбы. Отцовский, при всех его потенциально слабых местах, мог сработать лучше. Все-таки отец потратил какое-то время (годы, быть может), обдумывая его и взвешивая детали, а самонадеянная идея мамы хоть и не привела к немедленному их задержанию, но тем не менее арест им обеспечила. «Бель-Эр» помнили в Крикморе с прошлого вторника, со времени, когда отец обедал там в «Таун-Дайнере». А в пятницу вспомнили и узнали — два человека, — пока машина стояла за банком и когда выезжала после ограбления из города. Ее мысленно взяли на заметку и дежурный глендайвского мотеля «Йеллоустоун», и шериф округа Доусон, увидевший грейт-фолские номера и наклейку армейского магазина на ветровом стекле. А тут еще забавный южный выговор отца и его манеры распорядителя торжественного обеда, летный костюм и армейского образца револьвер. Охранник банка заметил даже крошечные, обмахрившиеся дырки на плечах этого костюма. Охранник служил когда-то в ВВС сержантом и совершенно правильно догадался, что и дырки, и потемнения ткани оставлены на костюме капитанскими нашивками. Родители просто-напросто не понимали, что такое жизнь в затерянных посреди прерий городках, где каждый замечает все. Хотя ничто из перечисленного нельзя было непосредственно связать с нашими родителями (уже успевшими вернуться к нам в Грейт-Фолс), без запомнившегося многим «шевроле» никто и не подумал бы, что заметил какие-то вещи, не стал бы сопоставлять одну с другой или с тем, что заметили — не ведая того, но все же, как оно ни удивительно, заметили — другие люди. Впоследствии выяснилось, что отца никто в Крикморе не запомнил, однако, когда пришло время давать показания против него, он вдруг отчетливо вспомнился очень многим.