Наш “зайка” создал чудо-агрегат и теперь возводил в разных местах города чудо-заправки, роясь по помойкам в поисках ботвы и шелухи. Люди совершенно обнаглели. Они делали только то, что хотели, были жизнерадостны, милы и очень трудолюбивы, словом, как малые дети.

Здесь стоит рассказать еще об одном человеке. Даже не человеке, а человечище, руководителе города – уважаемом Мэре. После всех событий, после пережитых беспорядков, потом периода затишья и музыкальной терапии, он почувствовал себя не у дел. Конечно, дела находились, иногда он даже по привычке собирал уважаемое собрание, но в свете последних событий оно количественно пострадало. Теперь на него не являлись многие замы – одни подались к Маэстро в ансамбль и не могли пропускать репетиции, другие, охотно взяв в руки лопаты и кирки, дырявили асфальт, создавая лужу, … то есть море на окраине городка, третьи по ночам воровали кирпичи для Архитектора. Никто из них не проявлял особого энтузиазма, но и сидеть за длинным столом больше не хотел. Из четверки налогового сопровождения остались в строю две женщины. Да, и те не так строго следили за своими нарядами, допускали вольности и одевались, как хотели. А особенно, волновало их начальницу то, что позволяли они себе смотреть по сторонам, словно присматривались к чему-то, подыскивая другое занятие. В боевом строю Большого Человека тоже ряды поредели. Молодые парни, некогда крепкие бойцы, отличные стрелки и драчуны, теперь забывали брать на работу оружие. Многие из них нагло дезертировали. Они нашли спортивную площадку, расширили ее, достроили и теперь с мальчишками целыми днями носились, играя в футбол и другие игры. Уже ставили рекорды – городские рекорды, мировые!!! И все это посреди рабочего дня, когда нужно было нести боевую службу и блюсти порядок. И только беспорядок возобладал на улицах и площадях. Как могли, непоколебимо держались на своих постах главы силовых ведомств (и начальник МВД и Глава налогового ведомства, особенно Орлов – старый чекист. Будучи в прекрасной форме, он жаждал деятельности). Но голова шла кругом – такого коллапса не ожидал никто.

Однажды Орлов подошел к Мэру и попробовал обсудить с ним создавшуюся ситуацию, но реакция Мэра возмутила и даже потрясла. Тот в ответ на упреки о бессилии власти позволил себе вспомнить о какой-то демократии и даже о правах граждан. Все это говорил, держа в руках томик со стихами, чем был явно взволнован. Даже процитировал что-то из великих о свободе и правах людей, тогда и стало понятно, что Мэр потерян и для общества, и для Мэрии. Если Мэра беспокоят права граждан – он просто сошел с ума. Продолжать разговор он не мог и не хотел и, сославшись на занятость, побежал в библиотеку. Орлов понял, что город остался без руководства. А Мэр теперь тоже имел свое замечательное занятие, свое облако в этом маленьком городке. Его всецело захватила идея создать большую библиотеку из великих произведений, напечатать это наследие на бумаге, издать многотысячными тиражами и принести в каждый дом, в каждую семью. Поэтому дел у него было много – найти в городе бумагу, разыскать такие книги (что в наше время довольно сложно), а маленькую городскую типографию превратить в целую фабрику по напечатанию книг. Дел было очень много.

Орлов внимательно отслеживал ситуацию. Никаких нарушений по его ведомству не было: ни подготовки террористических акций, ни заговоров, ни попыток переворота. Собственно, переворачивать было нечего и некого. Но ситуация ему совсем не нравилась и раздражала. В городе не было порядка – он знал это точно, знал и выжидал момент для принятия решения. Зато крупные проблемы появились у налогового ведомства. Закончился апрель, а ни одна фирма, ни одна организация не сдала квартальный отчет, соответственно, не оплатила налогов. Это был кошмар, такое представить себе недавно было невозможно! Но это произошло, и теперь шеф ведомства готовилась к решительным действиям. Наш Большой человек не так переживал, как она. Вел привычный образ жизни – после обеда, с лицом довольного сытого человека, прогуливался по городку, следя за безопасностью и порядком. Теперь он чем-то напоминал городового. Все его знали, все с ним здоровались, никто не держал на него зла, и он не был агрессивен и ни во что не вмешивался. Почему эти люди не нашли своё облако? Почему им не снились сны? Видимо, их время еще не пришло, поэтому они прекрасно сохранили себя и свои должности. Они долго, очень долго делали свое благородное дело, и такая работа была у них в крови, а где взять другую кровь? Разве что выпить чужой?

И, последнее, о ком стоило бы рассказать – о детях, их родителях, их учителях, о врачах, дворниках, водителях троллейбусов, инженерах и так далее. Дети, как им и полагалось, видели свои детские розовые сны. Но, что поражало, в школы теперь они ходили с удовольствием, считалось неприличным прогулять, даже опоздать в Храм науки. Они с удивительным рвением грызли гранит… или что там им преподавали,… поражали результатами, и к концу учебного года в такой сложной ситуации вызубрили на годы вперед все возможные науки, выполнили задания и перерешали все задачки. Некоторые начали допускать совершенное вольнодумство, позволяя себе доказывать теоремы своим немыслимым образом, другие зачем-то перечитали дополнительно сочинения и книги, не входящие в программу, а третьи нагло готовились экстерном закончить школу, чтобы поступить в университет. Университета в городке не было, ни одного института тоже. Да и быть не могло. Но, разве им это объяснишь – они же дети? Родители стали самыми счастливыми мамами и папами. Теперь они все, свободное от дел, время проводили с детьми, отдавая всего себя семье. Какая-то чертова идиллия! Учителя тоже видели сны, но в этих снах были эти же чертовы дети – они стали фанатами своего дела и не помышляли сменить профессию. То же происходило с врачами, инженерами и даже дворниками, которые, как никогда, рьяно взялись за дело, и если одни потрясали коллег новыми изобретениями, то другие устраивали ежедневные субботники, тщательно вылизывая территорию городка, словно суббот в неделе было целых семь. Город блестел чистотой и порядком, по улицам сновали, озабоченные творческим психозом, люди. Когда-то в рабочее время никого и не встретишь на улице, все у станка в цеху, но теперь! Они, как маленькие муравьи, тащили всякую всячину, свои идеи, свои лопаты, музыкальные инструменты, по дороге забегая в пустые магазины, где на полках свободно можно было взять еды, перехватить и бежать дальше! Словом, анархия и беспредел!

В небольшом кабинете собрались несколько человек. Разговор был серьезным. Дело касалось важного вопроса. Дело касалось жизнеспособности целого города, того главного, ради чего граждане здесь жили, просыпались, начиная свой новый день, рождали потомство и вообще существовали. Еще не появившись на свет, судьба многих из них была предрешена. Они изволили родиться в городе, где находился завод со стратегически важным производством. И если ты гражданин и человек, горожанин и член этого общества, ты должен… нет, ты просто обязан, вырасти, выучиться и прийти на его проходную. Другого тебе не дано – так устроена жизнь. Кабинет Орлова находился в скромном здании, где было его рабочее место. Поскольку разговор имел конфиденциальный характер, его не стали выносить за стены этого кабинета, где собрались исключительно руководители силовых ведомств. Во главе стола сидел маленький худенький человечек. Лицо его было измождено непосильной работой и временами казалось, что он находился в полуобморочном состоянии. Это был тот самый Петр Ильич, который совсем недавно, по словам его помощника, аккумулировал свои активы и которому Иван Степанович так и не смог в свое время помочь. Он не прошел через пьяные площади, не поддался лечению музыкальной терапией и просидел в своем мирке за картонными коробками, как в домике затворника. Как он продержался столько времени, а прошел уже целый месяц с момента заражения, было непонятно. Он страшно похудел, выглядел очень плохо, и только глаза светились здоровым алчным огнем, в котором отражался блеск денег и золота, которое он ненадолго покинул, чтобы прийти сюда. Поэтому он непрерывно оглядывался, словно мог видеть сквозь стены. Петр Ильич не доверял никому.