– И чего делать?

– Пользоваться! – Нил вдруг закатил другу щелбан.

– Шкрябка, ты чего?!

– Думалку тебе прочищаю! – заржал Нил. – Как Аристарх к нам в крепость приедет, всё ему покажешь, расскажешь, да с поклоном. Не переломишься! А в конце скажешь, что согласны мы артелью осесть, если с выкупом и семьями подсобят.

– А Лис?

– А Лису, как только приедем, всё обскажешь!

– Угу, – кивнул Сучок. – А если он?..

– Не-а, – усмехнулся Нил. – Он тоже учится. И учат его. Вот Корней с Аристархом и учат. Как учат и как Лис выучился, мы все видели. На тебе и показал!

– Тьфу! Едр… – начал было Сучок и осёкся – в сенях завозилась и загремела чем-то Алёна.

Собеседники разом умолкли, кивнули друг другу и сделали вид, что заняты поглощением кваса.

– Не скучали тут без меня? – осведомилась женщина, заходя в горницу. – Не надо ли чего?

– Всё ладно, Алёнушка, – отозвался Сучок. – Кваском мы тут балуемся, а Шкрябка мне сказывал, как они с Мудилой придумали пилы на лесопилке иначе точить.

– Ох, и хорош у тебя квас, хозяйка! – поддержал друга Нил. – Так и продирает!

– Спасибо на добром слове, – Алёна слегка поклонилась.

– Не на чем, Алёнушка, тебе спасибо, – благостно отозвался Сучок.

Хозяйка прибрала со стола посуду, оставив, впрочем, жбан с квасом. Плотники ещё некоторое время вели светскую беседу, а Алёна крутилась возле печи, изредка вставляя слово в беседу или отвечая на шутку.

– Охо-хооо! – Сучок преувеличенно громко зевнул. – Засиделись мы, Алёнушка, а завтра ведь всем с петухами подниматься. Пора и на боковую!

– Сейчас, – откликнулась Алёна, – Нилу на лавке постелю.

– Благодарствую, хозяюшка, – улыбнулся Шкрябка. – Я по летнему времени в избе спать не привык, душно мне. Лучше на сеновале где.

Сучок и его женщина разом посмотрели на Нила понимающим и, что уж греха таить, благодарным взглядом. Потом Алёна перевела взгляд на Сучка.

– Гостю место! – улыбнулся тот. – Пойду я, Алёна, помогу Шкрябке устроиться.

– Погоди, Кондрат, я сейчас соберу всё. – Хозяйка направилась к стоящему у стены сундуку и вернулась с тулупом и ещё чем-то, в этот тулуп завёрнутым.

– Благодарствую, Алёна! Доброй тебе ночи! – Нил благодарно улыбнулся женщине.

– И тебе тоже, – Алёна слегка поклонилась.

Мастера вышли на двор. Серые летние сумерки готовились вот-вот смениться ночью. Пока Сучок обустраивал друга на сеновале, совсем стемнело. Но темнота разговору не помеха, а поговорить им было о чём. Прежде всего, о материалах и людях для стройки. С людьми всё было более-менее понятно: как Лис и предупреждал, пришла сотня с лишним лесовиков, и появилась надежда, что работать станет полегче. Теперь уже артели и немногочисленным Лисовиновым холопам, приставленным в помощь к плотникам, не придётся так рвать хрип на строительстве и наконец-то можно будет приступить собственно к стенам. Вспомнили, как ставили казармы, трапезную, часовню, терем, лесопилку, подивились тому, как сумели своротить такую прорву работы.

– Да, Шкрябка, уж и не упомню, когда так вламывали, – Сучок поёрзал, устраиваясь на сене. – Разве что когда остроги на степном рубеже ставили. Тогда тоже от света до света и ночь прихватывали. Как не подохли только?

– Угу, было дело. Только там серебро щедро капало – не скупился князь, а тут чего?

– А тут свет увидали: мы ж первым делом плотину с лесопилкой и мельницей поставили. Для себя, чай.

– Для себя-то оно для себя, да один пёс по пяти резан в день!

– А вот и не по пяти! – усмехнулся Сучок. – Сам говорил давеча, что я артельное у кого хошь из глотки вырву.

– И вырвал?

– А как же! Лис, как я у терема по коньку прошёл,[12] меня к себе зазвал и сказал, что у деда вырвал, как обещал, чтобы нам за эти дни не по пяти, а по семи резан Никифору шло. Дед его от себя добавит сверху. А разговор, что он деда уломает, случился сразу после того, как лесопилку запустили.

– Да ну?!

– Хрен гну! Пошёл я тогда к Лису и говорю, мол, видишь, дело получилось, и тебе прибыток пойдёт, и нам, только люди не железные так работать – из последних кишок надрываются. Дай хоть сколько холопов на крепостное строение и с платой уважь, а то из-под палки такую работу не своротить! Ну неделю, ну месяц, а потом на всё плюнут и вообще работать перестанут, и там их хоть бей, хоть до смерти убей – не сдвинешь. Надо, говорю, чтобы свой интерес видели, зачем хрип рвут.

– А он чего?

– А он покивал, вроде как соглашается, и буркалами своими на меня вылупился. Сам знаешь, иной раз они у него прям стариковские – аж оторопь берет…

– А ты чего?

– А я, как за язык кто дёрнул, и говорю ему: «Я не просто так с тебя плату тяну! Коли знать хочешь, за дело не меньше твоего болею. Мы в Новгороде-Северском лучшей артелью были, и нам худо работать не с руки, а как начнут лодырствовать, неважно по какой причине, считай – всё! Ой как тяжело людей поправить, когда они перегорят – а нам выкупиться надо! Сам говорил, наплюй на всё, что к главному делу – артель от кабалы избавить – мешает, вот я и наплевал – перед тобой кланяюсь и прибавки прошу. Не для себя – для людей! Окупится твоё серебро – время, оно дороже стоит! А чтоб тебя сомнение не грызло, я тебе совет дам: вели Илье на работе работных коней каждый день менять. Коняга на стройке так упашется, как на пахоте никогда не бывает. Так не сделаем – попалим коней. Да и побольше их надо, оно так всегда: когда людей мало – лошадям двойная работа! Знаю, что тягла всегда не хватает, но я уже придумал как выкрутиться, ты только Илье скажи, чтобы слушать меня стал, а дальше я сам разберусь!»

– Убедил, значит?

– Убедил! Он опять покивал и говорит: «Ладно, старшина, Илье я скажу. И с воеводой Корнеем поговорю, чтобы вам две резаны сверху в день положил. Только это не сразу, время нужно – больше гривны в месяц сверху на дереве не растёт. Но сделаю».

– А чего ж ты молчал-то? Только подгонял да дрался?

– Не хотел обнадёживать раньше времени, вдруг да не вышло бы!

– Это верно, – Нил некоторое время помолчал, а потом завозился на сене. – Слышь, Сучок, а нужник тут где? Я и не рассмотрел, когда заезжали.

– Как выйдешь, так за пристройку зайди и к забору, там увидишь, – просветил плотницкий старшина.

– Ага, – Шкрябка выбрался из сена и выскочил на двор.

Кондратий растянулся на лежанке в ожидании товарища. Вроде бы и обо всём поговорили, но вот хотелось ещё немного просто поболтать со старым другом. Ни о чём. Или просто помолчать – когда ещё случай и настроение подходящее выдастся?