— Тогда вам придется либо сдать его тут полиции, либо отдать мне. Вот тут я вам ничем помочь не могу. Это правило никто не может отменить. Для перевозки оружия с собой нужно специальное разрешение департамента штата. Я так понимаю, у вас его тоже нет?

Марти покачал головой и полез за пистолетом.

— Ну не здесь же! — остановил его Питер. — Сейчас сюда все полицейские аэропорта сбегутся. Отдадите мне, когда пойдем к самолету. Ступайте к служебному терминалу, а мне еще нужно на прощание потолковать с моей женушкой.

Через полчаса они уже шли к самолету. Это был небольшой «Хоукер» бизнес-класса, ладный самолетик, который используют серьезные коммерсанты для деловых поездок или дельцы рангом пониже, чтобы пустить пыль в глаза.

Штурман Фред оказался мелкорослым коренастым мужичком с обширной лысиной на макушке. Он неодобрительно поглядывал на нежданного пассажира, но вопросов не задавал. А когда Питер сказал, что Марти из ФБР, он и вовсе ушел в себя.

Бетон взлетки был разогрет солнцем, которое сейчас заваливалось за хребты Скалистых гор. В горах темнеет быстро. Марти знал, что через сорок минут на землю навалится ночь. Только он не думал, что она продлится гораздо дольше, чем он мог себе представить.

Убранство салона претендовало на роскошь. Огромные кожаные кресла, больше похожие на диваны, стояли не рядами, как в обычных самолетах, а вдоль стен. Салон был рассчитан на шесть-восемь человек. Стены были отделаны деревом. Из красного же дерева или его умелой имитации — Марти не разобрался — были сделаны и два рабочих стола. Мониторы компьютеров, экран плазменной панели, трубка спутниковой связи на стене.

Марти взял ее, чтобы еще раз попробовать дозвониться до Барни, но трубка молчала.

— Не работает, — буркнул Фред, проходя мимо. — Самолет на перегоне, лишнее оборудование отключено.

Пилот и штурман заняли свои места в кабине. Дверь в салон они закрывать не стали. Марти развалился в кресле и только сейчас понял, как он устал. День выдался действительно насыщенным. И физически, и морально Марти был вымотан до предела.

Заработали турбины самолета, но совсем негромко, даже когда Питер включил предвзлетный форсаж. Звукоизоляция «Хоукера» была отличной. В кабине пилот и штурман негромко переговаривались между собой и с диспетчером. Ровно дрожал корпус. Кожа кресла мягко и нежно обволакивала побитое тело Марти. Последние лучи теплого солнца ласкали его глаза сквозь закрытые веки. Он провалился в сон раньше, чем самолет выехал на стартовую площадку.

Барни бежал медленно. Слишком медленно. Два охотника на черном «Шевроле Блейзер» нагоняли его неспешно, развлекаясь. В чистом поле ему некуда было деваться. Марти сидел на заднем сиденье «шеви» и молча грыз кулаки. Он не смог вовремя предупредить друга об опасности. И сейчас помочь ему тоже не мог, потому что в бок ему упирался ствол пистолета. Человек с пистолетом был в вязаной шапке-маске, но Марти знал, что его кожа черного цвета.

— Да задави ты эту рыжую ирландскую скотину! — сказал тот, что был на пассажирском месте.

Второй послушно газанул и ударил Барни бампером прямо в его широкую задницу. Барни кубарем полетел на землю. Загонщики вышли из машины, и у Марти заколотилось сердце. Они не знали, что Барни — отличный стрелок. Сейчас у него появился шанс.

О’Брайен поднялся на колено, выхватил пистолет и высадил в нападавших всю обойму. Те даже не попытались увернуться. Все пятнадцать пуль пришлись им грудь. Но в ответ раздался только глумливый смех.

— Бронежилет, толстяк!

— Я же говорил тебе, что нужно брать сорок пятый калибр! — заорал в отчаянии Марти.

Его сосед в маске захохотал и вытащил Марти из машины за шкирку, как нагадившего щенка. Теперь он тоже стоял на коленях, как и Барни. Человек стянул с себя маску. Марти попятился. С черного лица на него смотрели холодные серые глаза Шейна Харриса.

— А ты как думал? — подмигнул Харрис. — Подставил друга, а сам остался чистеньким? Да, О’Брайен, он тебя подставил. И убил.

— Я не убивал! — завизжал Марти.

— Убил, Хайсмит, убил, — покачал головой Харрис. — Ты захотел повышения и подставил своего друга. Ты влез в дело, которое тебя не касалось. Ты украл результаты его труда. А потом даже не стал предупреждать об опасности. Ты его убил. Посмотри на свою руку.

Марти взглянул на свою руку и обомлел. В ней был пистолет с дымящимся стволом.

— Я же сказал — ты его убил, захохотал Харрис.

— Нет! — заорал Марти, отбрасывая пистолет в сторону, но Барни уже схватился рукой за окровавленную грудь, пробитую в двух местах, так, что обе раны можно было накрыть ладонью.

— Что это? — неожиданно тонким голосом воскликнул Барни. — Что это? Что происходит? Я ничего не понимаю! Что происходит?!.

…Марти с воплем вскочил с самолетного кресла и несколько секунд тупо таращился по сторонам. Кошмар был таким отчетливым, осязаемым, что он до сих пор ощущал в руке тяжесть пистолета. Поняв, что это был лишь сон, Марти тяжело опустился обратно в кресло.

Что-то было не так. Турбины шелестели ровно, без сбоев. Свет в салоне был потушен — видимо, выключили, чтобы не мешал ему спать. Через открытую дверь в кабину были видны огоньки многочисленных приборов и неяркий багровый отсвет. Дежурная лампа?

Нет, этот тревожный свет шел снаружи воздушного судна. Марти чуть наклонился, чтобы было лучше видно, уже привычно охнув от боли в ребрах. И тут же услышал вопль Фреда, который, похоже, его и разбудил:

— Что это такое, Пит? Что происходит?!

Его крик не был похож на крик просто испуганного человека, у которого что-то вышло из-под контроля. В нем звучали истерические нотки животного ужаса, от которых у самого Марти заныло что-то под треснутыми ребрами. Ему почему-то страшно не хотелось узнавать, что так напугало плешивого контрабандиста. Справа, по его борту, было темно. Но слева через занавески на иллюминаторах уже пробивался такой неприятный отсвет, суливший еще одну беду. Марти вздохнул, поднялся и прошел в кабину пилотов.

От того, что он увидел, в висках застучало глухо и тяжело, как паровой молот, обмотанный ватой.

— Что это? — выдавил из себя Марти.

— Я уже полчаса только об этом спрашиваю! — взвизгнул Фред.

— Заткнись, — коротко приказал Питер.

Вот его голос был абсолютно спокоен. В нем даже слышалось некоторое любопытство. Он тоже не понимал, что происходит, и ему это было интересно. А Марти уже понял. И ему не было интересно. Ему было страшно. Страшно так, как никогда еще не бывало в жизни. Он потер глаза и снова открыл их. Нет, ничего не изменилось. Два сна подряд, два кошмара — так не бывает.

Впереди и левее по курсу черное ночное небо было озарено темно-красными сполохами. Они пока занимали лишь десятую часть видимой линии горизонта, но Марти знал, что скоро зарево зальет все небо. Спросонья это можно было принять за закат, но свет этот был живой, переменчивый, как от гигантского костра.