По тайным переходам легко выйти к подземным линиям метро, он успел во время бега увидеть две двери и угадал их назначение, но ощутил острое нежелание сливаться с толпой пассажиров, что как стада овец двигаются в разных направлениях, там такой фон, что голова перестает работать от мысленного гула.

И наконец в сторонке мелькнула дверь, ничем не приметная, даже выкрашена под цвет неопрятной стены, но он направился к ней, уже чувствуя, что это оно, что наконец-то приведет…

За дверью захламленная комната, а на той стороне настоящая лестница с каменными ступеньками. Он бросился к ней, чувствуя, что вблизи никого, пробежал два пролета, только на четвертом начал ощущать наверху некий монотонный шум.

На пятом этаже, считая снизу, увидел массивные механизмы, прикрытые кожухами заводского изготовления, на шестом уже комнаты почище, похожие на датацентры, но останавливаться не стал, поднялся еще выше, успел увидеть ярко освещенный зал, несколько человек за столами с компьютерными экранами…

– Стоять, – произнес голос за спиной. – Не двигаться!

Михаил поднял руки над головой, медленно повернулся. К нему приставным шагом осторожно приближается мужчина в приличном костюме, в обеих руках зажата рукоять тяжелого армейского пистолета.

– Я заблудился, – сказал он, – меня выведут наверх? Я этот… диггер!

Охранник широко улыбнулся.

– Мужик, ты пришел не совсем туда, куда хотел… но куда надо. Обернись.

Михаил обернулся, уже зная, что увидит. Из-за столов двое поднялись и вытянули в его сторону руки с пистолетами, а еще один с другого ряда взял его на прицел автомата, палец уже на спусковом крючке.

Михаил покачал головой.

– Ого, да у вас тут чересчур серьезно…

Они даже не переглянулись, матерые профессионалы, а тот, что заметил его первым, сказал с угрозой:

– Храбришься? Здесь настолько серьезно, что тебе лучше не двигаться. Случайно сюда никакие диггеры не попадают… Вытяни руки!

Михаил сделал, как приказано, один сделал шаг вперед и приставил ствол пистолета к голове, другой снял прицепленные к поясу стальные браслеты.

– Не двигайся, – предупредил он. – Иначе забрызгаешь мне костюм своими мозгами.

– Какие у нас мозги? – ответил Михаил мирно. – Мы же все здесь зарабатываем не ими…

Тот молча умело защелкнул на его запястьях браслеты, Михаил ощутил, как сзади подошел некто с мешком в руках, но все же сделал вид, что безмерно удивился, когда его нахлобучили на голову.

– Зачем? – вскрикнул он, стараясь держать голос испуганным. – У меня клаустрофобия!

– Вот и хорошо, – сказал голос за спиной. – Чем фобий больше, чем лучше. Наш шеф любит, когда боятся. И теперь топай!

С мешком на голове он все равно видел сквозь плотную ткань достаточно отчетливо, куда ведут, но на всякий случай дважды вроде бы оступился и чуть не упал. Его подхватывали под скованные наручниками руки, вели, а кое-где и тащили, а он старательно запоминал дорогу, чья же это база, развелось этих частных армий в России, уже сейчас основной состав армии почти упразднили, остались только десантные части да силы быстрого и скоростного реагирования…

Его подтащили к кабине лифта, дверцы распахнулись без команды. Двое конвоиров втащили вовнутрь, а третий вошел следом, держа ствол пистолета упертым в бок.

Дверцы точно так же и сдвинулись, словно кто-то наблюдает и командует механизмами. Когда кабинка резво устремилась вверх, Михаил поинтересовался из мешка:

– Ребята, а дайте закурить?

– Умник, – сказал кто-то. – Хочешь мешок пропалить? Он денег стоит.

– Нет, – ответил Михаил, – мечтаю задохнуться в сладком сигаретном дыму!

– Потерпи, – сказал тот же голос. – Скоро задохнешься. Помогут.

Кабинка поднималась долго, наконец остановилась, вздрогнула. Дверцы распахнулись в полутемное помещение с двумя автомобилями и кучей разных старых инструментов и ящиков, какими бывают заброшенные неопрятные гаражи.

Михаила подвели к выходу, подкатил, судя по характерному шороху шин, «мерс» из поколения «джи-63». Звякнула, поднимаясь, задняя дверца, его подтащили ближе, приподняли втроем и зашвырнули, двое запрыгнули следом.

Он попробовал остаться лежать, но усадили на скамью, один сел рядом и снова приставил к его боку ствол пистолета.

– Лучше не дергайся, – предупредил он. – Хоть и желательно доставить тебя живым, но это не обязательное условие.

– Я не двигаюсь, – ответил Михаил. – Ничего не вижу, руки скованы. Вы чего?..

Автомобиль набрал скорость, некоторое время гнал по прямой, потом свернул, затем еще раз.

Михаил наконец нарушил молчание:

– Куда вы меня везете?

– Что, – поинтересовался конвоир слева, – слишком долго?

– Поворотов много, – сообщил Михаил. – Голова кружится.

Конвоир справа хохотнул.

– Дольше едем – дольше живешь! Или стараешься запомнить?.. Зря. Во-первых, поворотов многовато. А во-вторых…

Первый прервал:

– Во-вторых, оттуда не выйдет. А ты не болтай лишнее.

– Сам же сказал, для него все кончено!

– Все равно не болтай. А то и тебя вместе с ним вперед копытами.

Оба умолкли, Михаил сказал мирно:

– Да ладно, мы же все профи. Вот перевербует меня ваш хозяин, и стану вашим командиром. Тогда отыграюсь на обоих.

Первый конвоир сказал с издевкой:

– Да кто тебе оставит шкуру! Разве что нужники будешь мыть безвылазно. С ошейником и на цепи.

– Первые сорок лет, – хохотнул второй. – А мы за это время станем генералами!

– Генералами? – переспросил Михаил. – Вас обоих убьют сегодня.

Он чувствовал, как оба застыли на мгновение, уж очень убедительно в его голосе прозвучало нечто обрекающее, потом задвигались, но больше ни о чем не спрашивали.

А он все старался войти в состояние покоя, достигнуть того состояния сосредоточения, когда просыпается мощь элементаля и позволяет делать больше, чем мог прежний Макрон.

Автомобиль начал сбрасывать скорость, чаще сворачивал, но теперь Михаил не только чувствовал, но видел, хоть и смутно, что петляют между старыми добротными зданиями, освещенными крайне скупо.

Автомобиль остановился перед металлической решеткой ворот. Она тут же сдвинулась и медленно поползла в сторону. Из далекого парадного с колоннами по бокам выскакивают люди, оружие держат в руках так, словно с ним и родились.

Двери автомобиля распахнулись. Один из конвоиров крикнул наружу бодро:

– Он ваш!