— Пациент Орловский! — повысила голос, уже не сдерживая своей злости. — Вернитесь в палату!

— Не вернусь! — фыркнул и уселся на диван. Еще и ногу на ногу закинул, после чего уставился на меня. — Если гора не идет к Магомеду, то…

— Тебе пить нельзя! — это был последний аргумент, так как коньяк вряд ли предназначался мне. — Как лечащий врач должна тебя предупредить, что…

— Господи, какая ты занудная! — Феликс закатил глаза, со стоном выдыхая. — Слушай, Малинка, ты хоть иногда отдыхаешь? — снова перевел взгляд на меня. — Или постоянно в напряжении ходишь?

“Какой тут отдых, когда ты рядом!” — внутренний голос как обычно на высоте. Снова не вовремя, чтоб его бегемот слопал. Как же достали эти нравоучители, кто бы только знал.

Еще и Феликс скалится, ждет моего ответа, как будто я ему что-то должна. Ненавижу, когда прут напролом, но мужчине, кажется, плевать на это с высокой колокольни.

Четыре дня я его игнорировала. В палату только с медсестрой или с кем-то из коллег. Феликс молчал, обращался вежливо, пару раз съехидничал, но никто на это внимания не обратил.

Но это только видимость, потому что его глаза кричали иное.

“Можешь не стараться, Малинка, твой игнор мне по барабану!”

“Отстань от меня, пожалуйста” — молил мой взгляд.

“Думаешь, я поверю, что ты не хочешь повторить?” — никак не мог уняться, продолжая вести вроде как двойной диалог.

Я так вымоталась морально за эти дни, что уже серьезно подумывала об отпуске. По крайней мере, пока Феликса не выписали. Пусть сам с собой общается, строит глазки или внимание уделяет, а с меня хватит.

Достало все!

Хочу на Мальдивы!

— В отличие от тебя, — съязвила я в ответ, складывая руки на груди, — у меня не такая уж бурная жизнь, — намерено сделала паузу, наблюдая, как Феликс зубами скрипнул.

Не нравится, мой милый? Терпи теперь, раз приперся без приглашения.

— То-то я смотрю, ты после часа знакомства за мной в сауну поперлась, — выдал в ответ, на что я еще сильнее разозлилась. — А это, оказывается, от скуки.

— Ну, знаешь ли…

— Я пришел сюда не ссориться, — Феликс встал с дивана, а я лишь наблюдала за его неторопливыми шагами.

Один, второй, третий — фиг знает, зачем считала. Очнулась, когда мужчина уже рядом стоял.

Слишком близко. И опасно.

Для моего бедного сердца, которое заныло от бессилия. Ох, кажется, вместо психиатра теперь надо обратиться к кардиологу.

Он играет со мной, как кот с мышью — девочка не маленькая, должна понимать. Ни к чему хорошему это не приведет. Феликс совсем не тот человек, который способен на что-то серьезное.

А девочкой на одну ночь… ладно, на две, не готова я.

— Тогда зачем ты пришел? — в горле пересохло, но я все же выдавила из себя, не отводя взгляда.

— Поблагодарить, — он провел пальцем по щеке, заправляя выпавшую прядь за ушко. — Это ведь ты меня оперировала.

Вот же болтуны — я ведь просила не говорить. Хотя могли дружки Феликса сдать, эти-то прекрасно видели, как именно я выходила из операционной.

— Благодарность принимается, — кивнула в подтверждение своих слов и попыталась отвернуться, но мужчина не позволил.

Двумя пальцами поймал меня за подбородок, слегка надавил и заставил повернуть голову в его сторону.

Глаза в глаза. Снова опасно близко. “Тук-тук-тук”, — сердце готово было выпрыгнуть из груди.

А готова ли я сделать шаг навстречу, когда мужские губы медленно, не торопясь приближаются к моим…

Когда, казалось бы, возможности для капитуляции не оставалось. И дыхание остановилось, но я все же нашла в себе силы, негромко интересуясь прямо в губы Феликса:

- А в этот раз благодарность в денежном эквиваленте выражаться не будет?

Ну не смогла удержаться.

- Малинка, — выдохнул он, обжигая губы своим дыханием, — я был не прав.

Прогресс, мать его, налицо. Признать свою неправоту для такого парня было явно непросто. Феликс даже слегка поморщился.

- Вот и славно, — сделала я шаг назад и уперлась пятой точкой в подоконник, складывая руки на груди. — А теперь свободен!

- Как меня заводит, когда ты строишь из себя грозного доктора, — отступать Феликс не собирался, снова шагнул ко мне.

Положив руки на ровную поверхность по обе стороны от меня, навис сверху и почти вдавил меня в подоконник. Что ж, верю, точнее чувствую животом уровень его “заведенности”.

— Феликс, уйди, — даже самой стало неуютно от собственной интонации.

А он все ближе и ближе к моему лицу.

Вздрогнула, когда мужчина провел носом по моей щеке, и не смогла сдержать стон, когда прикусил легонько мочку.

«Не раскисай! Он этого не стоит!» — мысленно приказала я себе, пытаясь хоть как-то справиться с дрожью.

И только открыла рот, чтобы привести хоть какие-нибудь аргументы, как Феликс завладел моими губами.

Жестко, с напором, с диким желанием.

Я должна его остановить…

Пока мы не зашли слишком далеко…

Ведь потом же первая пожалею…

Но будет поздно…



Наваждение, безумие… Нет, это чертов психоз!

В самом его ярком проявлении!

Я дотронулась ладонями до плеч Феликса, еще не решив, хочу его обнять или оттолкнуть. Наверное, это и есть пресловутая женская логика. А попросту — полная голова противоречий.

Феликс становился все настойчивее. Его руки уже были не на подоконнике, а блуждали по моему телу. И я как будто слышала его мысли. Сейчас он, кажется, думал:

«На ней слишком много одежды».

Научно, конечно же, не доказано, но говорят, что у психов иногда просыпаются экстрасенсорные способности. А я определенно сошла с ума, если позволяю ему вытворять такое. Да и себе тоже.

Надо остановиться! Красная лампочка слишком настойчиво горит в голове!

«Лика, секс полезен для здоровья. Ты же врач, прекрасно должна это понимать», — проснулся ехидный внутренний голос. Вот кто полон противоречий.

То пошли его, то теперь отдайся ему — я точно медленно, но уверено схожу с ума.

Феликс уже готов был перейти от прелюдии к непосредственно действию, как я все-таки надавила на его плечи, заставив оторваться от моих губ.

— В чем дело, Малинка? — спросил он, продолжая наглаживать мое бедро. Дыхание рваное, глаза горят. Или мне уже просто мерещится?

— Из тебя меньше недели назад пулю достали, — я строго произнесла, пытаясь выровнять свое дыхание. Слишком сложно, практически нереально. Особенно, когда он так близко. — Хочешь, чтобы шов разошелся?