Это была дельная мысль, и вслух я сказала:

— Ладно, Гриценко, я помогу тебе с антикризисным пиаром кандидата, можешь уже выписывать мне гонорар. Гарантирую, что в доведении Кутиковой до самоубийства никого обвинять не будут.

— Эй, почему сразу — никого? Главное, чтобы Павла Игоревича не обвиняли, а кого-нибудь другого очень даже можно, особенно если из числа его конкурентов, — оживился Гриценко. — Кстати, отличная идея, возьмешься поспособствовать?

— Гриценко, тебе дай палец — ты руку по локоть откусишь! — весело ужаснулась я. — Умерь аппетиты, полномасштабно впахивать в вашем предвыборном штабе я не нанималась!

— Так, может, наймешься? — Витя перестал малодушно вибрировать и привычно обнаглел.

— Нетушки. — Я встала, давая понять, что разговор окончен. — Все, я к Диме, он уже заждался, наверное.

— До… До… До… — приветствовал меня звукореж-заика.

— Добрый день, — согласилась я, даже не подумав, что Дима так распевается.

— Га… Га… Га…

— Готова! — кивнула я, залезая в уютный вертикальный гробик с микрофоном.

— На… На… На…

— Наушники надела, начинаем!

Взаимопонимание мы наладили — любо-дорого послушать!

Работа пошла споро, очередной кусок начитки мы записали четко за час, после чего я попрощалась с Димой («Па… Па… Па… — Пока-пока!») и пошла к Виктории. Мне хотелось чаю, а ей — посплетничать, так что мы нашли друг друга.

Ирка явилась, когда я доедала третью конфету.

— Всем привет! — радостно возвестил знакомый голос, и я едва не подавилась, оценив перемены в облике подружки.

Волосы она совершенно точно не кефиром намазала: еще недавно огненно-рыжие, они приобрели иссиня-черный цвет и из волнистых сделались зеркально гладкими. Прическу Ирка тоже сменила: пушистая челка пропала, естественные локоны трансформировались в строгий низкий узел, формой и блеском напоминающий шар для боулинга.

— Ты с ума сошла?! — взвилась я, оскорбленная в лучших чувствах.

Самой мне бог роскошной шевелюры не дал, всю жизнь я маюсь со скальпом формата «три волосины в шесть рядов» и отчаянно завидую Ирке с ее буйной рыжей гривой. А она променяла такое богатство на унылую прическу классной дамы! Были бы живы Боттичелли, Рубенс, Мане и Кустодиев — застрелились бы!

— Спокойствие, только спокойствие! Это всего лишь оттеночная краска и гель для волос, они запросто смоются! — Своевременным объяснением Ирка упредила мою смерть от негодования и свою — от моей руки.

Я выдохнула:

— Но зачем?

— Каждой женщине время от времени хочется сменить имидж. — Подружка пожала плечами и повернулась к секретарше. — Да, Вика?

— Вам очень идет! — разулыбалась та. — Вы так похожи на молодую Нонну Мордюкову…

— Вот! Что и требовалось доказать! — Подружка ужасно обрадовалась, хотела даже в ладоши захлопать, да помешал пакет в руках. — Ой, я же принесла конфеты и печенье, считайте это моим вкладом в искусство. Лен, ты тут закончила уже?

— Еще конфетку съем — и закончу, — пообещала я, запуская руку в принесенный подружкой пакет. — О, батончики! Мои любимые!

— Брось каку, сейчас я поведу тебя обедать, — нахмурилась подружка.

— Кефиром с кофе?

— Бульоном с сухариками!

Я скривилась.

— У нас в служебной столовой очень вкусные постные голубцы, — подсказала добрая Виктория. — Они абсолютно диетические.

— Отлично, идем в служебную столовую! — Новоявленная диетичка Ирина Иннокентьевна вручила секретарше свой пакет с вредными вкусняшками и уволокла безрадостную меня на выход.

Диетические голубцы оказались ужасно невкусными. Я сразу отодвинула тарелку, а Ирка проявила принципиальность и упорно ковыряла вилкой невнятную массу, очевидно, подсознательно надеясь отыскать в ней хотя бы кусочек мяса. Я поняла, что подружкин гастрономический бзик затягивается, наплевала на солидарность, взяла себе вредную и вкусную свиную котлету с картошкой и, энергично расправляясь с едой, завела разговор на живо интересующую меня тему:

— Ира, быстро объясни мне, зачем ты сменила прическу?

— Сеня, быстро объясни товарищу, зачем Володька сбрил усы, — эхом пророкотал мой внутренний голос, уместно процитировав персонажа Андрея Миронова из «Бриллиантовой руки».

Я хихикнула.

— Что, я выгляжу смешной? — заволновалась подружка. — Мне разве не идет?

— Смешной? Ну нет! — успокоила ее я. — Виктория верно сказала, ты стала похожа на молодую Нонну Мордюкову, а та никогда не выглядела смешной и нелепой. Меня, например, всегда настораживали ее крупные планы…

— Чем же?

Ирка осторожно потрогала волосяной шар на затылке, удивленно посмотрела на свои пальцы и вытерла их о салфетку.

— У нее даже в лирических сценах было такое лицо… — Я пощелкала пальцами, пытаясь объяснить. — Казалось, что за кадром она держит уздечку остановленного на ходу коня или весло, которым вот-вот даст по башке галантному кавалеру!

— Веслом я тоже могу, если что, — согласилась подружка. — Хотя весло нынче еще поди найди… Да и галантных кавалеров не так много, чтобы хлопать их, как мух.

— Обрати внимание, это, похоже, оговорочка по Фрейду! — подтолкнул меня внутренний голос. — Уж не завелся ли у нашей Ирки с отъездом законного супруга какой-то кавалер? Это объяснило бы и утреннюю гимнастику, и косметолога с парикмахером, и диету!

— Максимова! — Я снова использовала фирменный прищур Лазарчука. — Признавайся, у тебя появился поклонник?

— С чего ты взяла?! — Подружка густо покраснела и начала торопливо загружать в рот неаппетитную массу, в которую превратила свои диетические голубцы.

— Так и есть! — Я уверилась в правильности своей догадки. — А ну, плюнь каку и рассказывай! Кто такой, откуда взялся и как далеко у вас все зашло?

— Да ничего никуда не зашло! — Ирка положила вилку и всплеснула руками. — Как ты вообще могла такое обо мне подумать!

Я продолжала смотреть на подругу фирменным пристальным взглядом настоящего полковника.

— Ой, да ничего такого, — сдалась допрашиваемая. — Просто после своего дебюта на радио я добавилась в открытую базу дикторов на местном сайте Актеры. ру, разместила образец голоса и фото, и кто-то сразу написал под ним, что с соответствующей прической и макияжем я была бы вылитой Мордюковой в ее лучшие годы. А этот типаж, мол, ныне крайне редок и очень, очень востребован. Я спросила — насколько востребован? А он ответил — настолько, что я могла бы сразу же получить роль в уникальном спектакле…

— Он? — Я выцепила главное слово. — Тебя-Мордюкову ангажировал какой-то мужик?

— Ну уж точно не бородатая женщина!