Ее мозг кричал, пока ненасытные глаза изучали каждый дюйм его тела. Никки видела его без рубашки и раньше. В этом не было ничего нового, но за годы, проведенные вне дома, воспоминания несколько притупились.

Никки не могла оторваться. Спортивные штаны висели неприлично низко, демонстрируя заманчивые впадины по обе стороны бедер. На животе выделялись кубики пресса. Тонкая полоска волос спускалась по животу от пупка и исчезала под поясом штанов. Сердце замерло, когда она стала подниматься глазами выше от гладкой кожи пресса к широким плечам. На шее болтались наушники. Волосы были собраны в неаккуратный пучок, который показался ей странно и нелепо привлекательным.

Их взгляды встретились, и улыбка сползла с его лица. Он понял, что она на него пялится.

— Ладно, мне пора.

Похоже, Гейб не стал дожидаться ответа и опустил телефон. У нее перехватило дыхание.

С их разговора прошла почти неделя.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

— Развешивала свежие полотенца.

— А выглядит так, будто стоишь, застыв как статуя.

Никки не могла понять, дразнит он ее или нет, да и неважно. Мышцы наконец расслабились, и она смогла сдвинуться с места, выбрав кратчайший путь, чтобы поскорее скрыться от него. Для этого требовалось перешагнуть через одну из четырех беговых дорожек. Ее не заботило, насколько глупо это смотрелось. Только не в ту минуту, когда она чувствовала на себе пристальный взгляд.

— Знаешь, можно и по полу ходить, — прокомментировал он.

— Знаю. — Она кивнула и заправила за ухо прядь волос, чувствуя по меньшей мере пять разных степеней неловкости. — Люблю ходить по беговым дорожкам.

— Ага.

Ее щеки вспыхнули, когда она ступила на беговую дорожку. Просто иди дальше. Просто иди…

— Ник.

Она замерла. Как будто не контролировала собственного тела. Тишина.

Закусив губу и говоря себе, что, возможно, пожалеет об этом, девушка медленно повернулась к нему.

Каким-то непостижимым образом он стал ближе и смотрел на нее безмятежным взглядом. Она невольно задалась вопросом, поинтересуется ли Гейб, как ее рука. Прошло несколько напряженных мгновений, и он сказал:

— Ты не убирала в моих комнатах на прошлой неделе.

Ой.

Не это она ожидала от него услышать.

— Да, я подумала, ты не хочешь, чтобы я делала это.

Его голова склонилась чуть набок.

— Это твоя работа, не так ли? — Его ледяной тон впечатлил бы даже Девлина. — Почему я не должен хотеть, чтобы ты выполняла ее?

Это твоя работа.

Никки почувствовала обиду, хотя понятия не имела, почему эти слова так ее встревожили. Может быть, потому, что она знала: с мамой или папой он не стал бы говорить в таком тоне. А может, потому, что это стало болезненным напоминанием о том, кто она ему теперь.

Прислуга, просто наемная работница.

Мерзкое чувство, возникшее ранее, запутанным клубком встало в горле, но она вскинула подбородок. Она больше не собирается рыдать из-за Гейба.

— Я подумала, ты не захочешь, чтобы я появлялась в твоей комнате, — ответила она, сохраняя ровный тон. — Но могу убрать там днем, если хочешь.

Что-то сверкнуло в его глазах, он заиграл желваками.

— Не хочу, чтобы там убирались сегодня.

— Тогда я могу убрать завтра.

— Завтра тоже не подходит.

Она нахмурилась.

— Завтра пятница, когда же еще мне сделать это? Следующая неделя…

— Ты могла бы сделать это на прошлой, за это тебе платят.

Она сложила руки на груди, как будто это могло как-то помочь защититься от жалящих слов.

— Ты прав. Я могла сделать это на прошлой неделе, но я могу сделать это и сегодня, и завтра. Если нет, тогда я сделаю это на следующей.

Его лицо окаменело, будто он был расстроен, но она не могла понять, что послужило причиной. С ним всегда все было непросто.

— Твои предложения неприемлемы.

Внутри нее росло раздражение. Это развязало ей язык.

— Тогда как насчет того, чтобы ты сам убрал у себя?

От удивления он раскрыл рот.

— Я хочу сказать, ты — взрослый мужчина, который вполне способен сам перестелить простыни и убрать за собой, — выпалила она, опуская руки. — Я тебе не мать.

— Да уж точно, — огрызнулся он в ответ. — Но спасибо, что пояснила.

— Так я не знаю, что ты хочешь услышать. Или я убираю у тебя в те дни, которые перечислила, или ты делаешь это сам.

Уголки его губ дернулись.

— Поверить не могу, что ты со мной так разговариваешь.

Никки уже не могла остановиться и рявкнула:

— А я поверить не могу, что ты такой ублюдок.

Он вдруг удивленно рассмеялся, и девушка не могла сказать, хорошо это или плохо, но в тот момент ее это не заботило, она была вне себя.

— Я, может, сейчас и работаю тут, но тебе нужно помнить, что я не твоя прислужница, готовая явиться по первому зову.

— На самом деле ты тут для того, чтобы являться по первому зову, — усмехнулся Гейб. — За это тебе платят хорошие деньги. — Он был прав, но не понимал, о чем она говорила.

— Что с тобой случилось? — Вопрос вырвался сам. — Ты никогда таким не был. Девлин — да. Но ты! Что, черт возьми, произошло?

— Ты.

Эти слова были словно настоящий удар. Никки отшатнулась, впившись в него взглядом. Она замолчала от неожиданности и не знала, то ли начнет сейчас проклинать его, то ли разрыдается.

Поэтому сделала единственно разумную вещь: развернувшись, поспешила прочь из зала — и ей послышалось, что он выругался. А потом она вздрогнула, когда ей показалось, будто Гейб швырнул что-то в стену.

Никки злорадно надеялась, что это телефон.

Тень упала на верстак Гейба, заставив руки замереть. Мужчина оторвал взгляд от рамы, над которой работал. Несмотря на дерьмовый день, он улыбнулся, увидев Люциана.

Тот пришел не один.

Трой ле Мер был с ним, и они заявились не с пустыми руками.

Люциан поставил на верстак открытую бутылку пива, и Гейб вынул из ушей наушники и выключил музыку на телефоне.

— Так и знал, что мы найдем тебя тут.

Улыбаясь, Гейб встал и обнял младшего брата, похлопав его по спине. Сукин сын отсутствовал три недели.

— Рад, что ты вернулся домой. — Он повернулся к Трою, точно так же поприветствовав его. Они были знакомы много лет, завязав дружбу на баскетбольных площадках. — И что я такого сделал, чтобы заслужить встречу с тобой лицом к лицу?