— Расскажите мне, в чем дело, — резко потребовала она от Бальфура и тотчас же об этом пожалела. Боль усилилась. Прикрыв глаза, она повторила уже потише: — Скажите мне, в чем дело.

— Горел ваш дом.

— Мой?.. Как так? Ведь шел же дождь.

— Горючая жидкость. Пожар начался изнутри.

— Изнутри! — Она с трудом перевела дыхание. — Кто поджег мой дом?

И снова он как будто заколебался:

— Это еще не все, миссис Андерсон.

— Ну так что еще? Там же все мое имущество, у меня больше ничего нет. Только машина. Значит, сгорело все дотла?

— Не только это… Соседний дом тоже сгорел.

Она смотрела на него округлившимися глазами.

— У вашего соседа была старая газовая плита, — продолжал доктор Бальфур.

— Берни? — спросила она. — Надеюсь, с ним все в порядке?

Доктор Бальфур покачал головой и отвел глаза.

— Боже мой! Бедный старик, — выдохнула она. — Он сильно пострадал? Он в больнице? Могу я его навестить?

Доктор Бальфур снова покачал головой, но на этот раз посмотрел ей в глаза, и она все поняла по его взгляду.

— Вы лжете, — еле выговорила она хрипло.

Потребовалась вторая попытка.

— Вы лжете, черт побери! Вы соврали мне! Ну и скотина же вы, чтобы так врать! Берни не умер! Скажите, что он не умер! — Она почувствовала, как по щекам покатились слезы. Голова разрывалась от боли.

— Вы врете! — проговорила она сквозь всхлипы и чуть не задохнулась от рыданий.

Бальфур, по-видимому, незаметно вышел из палаты, когда — она не видела. Оглядевшись, она поняла, что осталась одна. Кэтлин вырвала из вены иглу и протянула руку, чтобы ощупью найти на тумбочке коробку с бумажными платками. Кое-как отерла глаза и высморкалась. Слезы все лились и лились. «Берни! — подумала она. — Именно Берни! Мое единственное алиби!»

В следующий раз она проснулась, когда в окно уже сочился дневной свет. Только сейчас до ее сознания дошло, что она лежит одна, в палате с отдельной ванной. Все выглядело подозрительно чисто и уютно, и это могло означать только одно: больница, в которой она оказалась, не находится в ведении Национальной службы здравоохранения. Значит, это частная клиника. Как она сюда попала? Прошлой ночью доктор ей не сказал, кто ее нашел. Что еще ей предстоит сегодня узнать? Кажется, и без того все хуже некуда.

Кэтлин попробовала подняться. Игла от капельницы опять была вставлена в вену. Она побоялась снова выдергивать эту штуку. При попытке встать с постели взбунтовались сосуды. Кэтлин нашла звонок, и в палату тотчас же примчалась заботливая сестричка (еще одно доказательство, что это не простая больница).

Вскоре ей принесли завтрак, заказать который ей разрешили самой (уж точно не национальное здравоохранение), и в то же время явились первые посетители: инспектор уголовного розыска Риз и в качестве неотъемлемого приложения сержант Керр. Завладев обоими стульями для посетителей, они уселись на них, попросив Кэтлин не беспокоиться и продолжать завтрак. Кэтлин отодвинула еду.

— Я все уже знаю, — сказала она. — Доктор Бальфур рассказал, что мой дом сгорел. И про Берни тоже. — Она старалась снова не расплакаться. — У вас уже есть предположения, кто мог совершить поджог? Не связано ли это как-то с убийством мо его бывшего мужа?

— Этот Бальфур не умеет держать язык за зубами, — вздохнул Риз. — Он никогда не сделает карьеру, если будет и впредь все выбалтывать. Давайте без обиняков, мисс Андерсон. Куда вы направлялись вчера вечером?

— У меня была назначена деловая встреча в Эдинбурге. Я думала, мой шеф это вам уже…

— И когда вы выехали из дома?

— В половине шестого. Я хотела приехать без опоздания. Я не знала, какое в это время будет движение на дорогах, и потому…

— Что вы можете сказать по поводу аварии?

Кэтлин с раздражением посмотрела на Керра, который все время держал в поднятой руке маленький диктофон. Указывая на прибор, Кэтлин спросила:

— Что это такое?

— Для протокола, — коротко ответил Риз.

— Вы имеете право?

— А вам есть что скрывать? — отозвался Риз вопросом на вопрос.

— Нет. Но это еще не значит, что вы можете просто…

— У вас есть возражения против того, чтобы ваши показания были записаны и мы могли бы потом составить на основе записи протокол, который вам затем дадут на подпись?

— Нет, но…

— Спасибо. Только что миссис Андерсон в присутствии свидетелей выразила согласие на запись своих показаний. Что вы можете нам сказать о случившейся аварии?

— Я ехала в направлении Стерлинга. Было уже темно, начался сильный дождь. Видимость была очень плохая. Поэтому я поехала помедленнее. Позади появилась машина, идущая на большой скорости, заставившая меня ехать быстрее.

— Почему вы просто не уступили дорогу?

— Я хотела его пропустить, но он не пожелал меня обгонять.

— Вы узнали водителя?

— Нет, я…

— Но вы считаете, что это был мужчина?

Кэтлин подумала:

— Не знаю. Конечно, там могла быть и женщина, но…

— Что — но? Так узнали или нет? — прицепился Риз.

— Нет.

— И все же вы говорите, что это был мужчина?

Она растерянно повела плечами:

— Такое агрессивное вождение… Так водит машину скорее мужчина, чем женщина, верно?

— Согласно статистике, да.

— Поэтому я думаю, что там был мужчина. Но не уверена.

— Ну ладно. Тогда вы… ему… посигналили, что уступаете дорогу и разрешаете себя обогнать?

— Естественно. Но он не обратил на это внимания и все больше сокращал между нами дистанцию. И в какой-то момент я вылетела на повороте за обочину. При этом я сломала правую кисть. — Она показала ее, приподняв руку, затем продолжила рассказ: — Я никак не могла найти свой мобильный телефон, тогда я вышла из машины и направилась к дороге за помощью. Там стояла машина. Стояночный свет горел, но машина была заперта. Я попробовала заглянуть в окно, и, кажется, тут кто-то ударил меня, я потеряла сознание.

Риз посмотрел на нее без всякого выражения:

— Где вы были, когда вас ударили и вы потеряли сознание?

— Возле машины, которая стояла на обочине.

— На обочине? Вы уверены?

— Конечно. Почему?..

— Вас нашли подле вашей машины, а она стояла в поле, в ста метрах от дороги, застряв в живой изгороди.

Кэтлин воззрилась на него округлившимися глазами:

— Возле моей машины? Но как я могла там очутиться?