— Значит, глобально.

— Значит, да.

— А ты что думаешь? — переводит стрелки.

— Я тебя хочу.

— Мы только что переспали.

— С тех пор ничего не изменилось.

Она улыбается. Трется щекой о свое плечо и пожимает плечами.

— Это проблема?

— В некотором роде.

— То есть ты меня только хочешь…

— Не только.

— Вот как.

— Ты меня привлекаешь.

— Это все?

Я улыбаюсь, неожиданно вовлекаясь в игру. Я привык быть серьезным, решения принимать в тишине и самостоятельно, но я так ни до чего не дошел, сидя со стаканом виски в руках. Может, для принятия этого решения сработает другая тактика?

— С тобой… я чувствую себя свободным.

— Неожиданно.

Для меня, оказывается, тоже. Но это действительно так. Кира вышла ко мне, и я забыл все, что занимало мои мысли. Забыл о работе, других женщинах, грузе лежащей на мне ответственности. Остались только она и я.

— А ты? — решаю спросить у нее.

— А я…

Кира замолкает и улыбается. А потом встает с кресла, развязывает пояс халата и сбрасывает махровую ткань с плеч. Оставляет его на кресле и идет ко мне. Она в моей футболке, и я подозреваю, что на ней больше ничего нет.

Кира останавливается между моих ног, а затем садится мне на колени. Кресло довольно широкое, так что она может забраться на меня с ногами. Пол холодный, вот она и прячет голые ступни.

— У меня никогда не было такого мужчины, как ты, — шепчет рядом с моим ухом.

От волнения ее голос звучит прерывисто.

— У тебя вообще не было мужчины, — напоминаю ей и себе заодно о том, что она была девственницей.

— У меня не было секса, — говорит она, хитро улыбаясь.

— Мужики, значит, были? — спрашиваю.

— Были.

Я сглатываю. Мне не нравится это слышать. Но больше всего не нравится моя реакция на ее слова. Я в красках представляю на ее теле другие руки, и мне хочется сжать свои в кулаки. Скрыть эмоции получается с трудом. Я чуть сильнее ее обнимаю, сдавливаю талию рукой, но быстро беру себя в руки, когда она говорит:

— Такого, как ты – ни одного.

— Какого?

— Настоящего, — выдыхает в губы, а затем несмело меня целует.

Кира

— И-и-и?

— Что дальше?

Нинка с Верой смотрят на меня выжидающе. Нина, конечно же, в курсе, что я вчера поехала с Багровым, а сегодня, стоило мне прийти домой, они сговорились и устроили мне допрос. Я нехотя сказала, что мы поехали к нему, но им нужны подробности, которыми я не очень хочу делиться.

— А дальше двадцать один плюс, девочки, — говорю с улыбкой. — Не доросли еще.

Верка цокает языком и подрывается с табуретки, но Нина тут же усаживает ее обратно. Она, в отличие от доброй и понимающей Рязанцевой, настойчивая.

— Так не пойдет, — говорит Шорохова. — Я тут тебе печеньки, чай… мед даже поставила, а ты не хочешь рассказать, что было.

— А что рассказывать?

— Вы с ним… спали?

— Ну, конечно они спали, — влезает в разговор Вера. — Подробности нам ни к чему.

Рязанцева обычно молчаливая и неразговорчивая, отношения свои она тщательно от нас скрывала целых полгода. И только когда перестала приходить ночевать, Нинка заподозрила что-то и сказала мне, ну а дальше у Веры просто не было возможности отвертеться. Пришлось признаваться. Вот она нас тогда удивила, рассказав, что встречается с самым популярным парнем универа. Она его терпеть не могла, бесилась постоянно, когда он ее задевал, а задевал он всех и довольно часто. И тут на тебе… любовь.

— Согласна! — хлопаю в ладоши и встаю со стула.

— Сидеть! — рявкает Нина. — Вы издеваетесь, что ли? Одна про своего сказала через полгода, главное, как блин скрыли от всего универа, другая вот… отхватила мужика богатого и тоже молчит. Поделитесь с одинокой кошатницей своими любовными похождениями, а?

— У тебя нет кошки! — почти в один голос говорим с Верой и начинаем смеяться.

— Такими темпами кошка у меня появится быстрее мужика!

Мы с Верой переглядываемся и начинаем хохотать, а Нина на нас дуется.

— Спали, господи! — решаю удовлетворить ее любопытство.

— И как он?

— Как бог, — говорю, ни капли не кривя душой.

У меня, конечно, не так много опыта в сексе, но мне с Кириллом очень хорошо, и я не представляю, что есть кто-то лучше. Да и не хочу даже воображать! В моих мечтах мы с ним будем встречаться еще долго, хотя здравый рассудок меня, конечно, тормозит и возвращает с небес на землю.

— Ой, ну это у тебя еще других парней не было! — бубнит Нинка.

— Словно у тебя их много было, — фыркает Вера.

Мы смеемся, я допиваю чай и подруги меня отпускают, больше ни о чем не спрашивая. Я ни капли не злюсь на Шорохову, она всегда была любопытной, да и ничего такого я не рассказала.

Расходиться нам некуда. В квартире одна комната и кухня. Ванну с туалетом я не считаю. Там прятаться, когда в квартире проживает три девушки, бесчеловечно.

К счастью, расспрашивать дальше они не начинают. Верка убегает на свидание со своим Марком, а Нинка надевает наушники и погружается в мир кинематографа. Я некоторое время сижу за лекциями, а затем ухожу на кухню и снова завариваю себе чай. Руки немного подрагивают, и я постоянно посматриваю на телефон.

Утром, когда Кирилл привез меня домой, он попросил номер телефона и сказал, что позвонит. Мы не обсудили, что будет дальше. Я попыталась завести разговор, но он закрыл мне рот поцелуем и сказал, что всему свое время. Неопределенность давила, но я ждала его звонка. Уговаривала себя прекратить, потому что это нелогично. Кирилл ничего мне не обещал, просто сказал, что наберет.

Когда трель звонка нарушает тишину на кухне, я подпрыгиваю на месте и быстро хватаю мобильный в руки и вздыхаю от разочарования, потому что на дисплее высвечивается неожиданное “Папа”. Трубку я не беру, отключаю звук и отставляю телефон, добавляю в чашку сахара, когда экран загорается снова. Я понимаю, что папа не отстанет, а так как знает адрес подруг, то может и нагрянуть. Этого я хочу меньше всего.

— Да.

— Ты теперь еще и не отвечаешь? — спрашивает без приветствия.

— Привет, папа, — решаю быть вежливой. — Не успела взять трубку, посуду мыла.

Он тяжело вздыхает в трубку. Я слышу шорох, а затем недовольно-презрительное: