Отчего-то в груди вдруг появилось волнение. Неужели с поисками покончено? Сувенир обрадуется, когда узнает. Пока Артист размышлял, время уходило. И от осознания этого засосало под ложечкой.

Расспросить, какие отделения находятся на верхних этажах, кроме как у зловредной медсестры, оказалось не у кого. Артист решил разобраться на месте. Убедившись, что в его сторону никто не смотрит, он медленно направился к лестнице.

Не успел пройти пару пролетов, как двери на втором этаже открылись, и появился доктор.

– Вы что тут делаете? Без бахил и халата нельзя! – сердито спросил он. – А, это вы…

– Да, доктор. У меня это…

– Что?

– Товарища только что прооперировали, а в какой палате лежит, не знаю.

– Так у него же только порезы на руку были – швы накладывали, какая еще операция? – нахмурился врач. – Или инфекция?

– Нет, нет. С этим товарищем все нормально… наверное. Не смог до него дозвониться. Но не в этом дело. Сослуживец мой бывший, однополчанин. Я дембельнулся, а он продолжил по контракту. Вот сегодня, говорят, сюда доставили. Два сталкера притащили.

– А, этот. На четвертом этаже он сейчас. В четыреста семнадцатой. Операцию сделали, прошла успешно. Сейчас требуется полный покой.

– Да, Леха крепкий парень.

– Кирилл, вы хотели сказать? – Доктор с подозрением покосился на Артиста.

Он понял, что переиграл, и решил по-быстрому ретироваться.

– Да, конечно, Кирилл! Спасибо, доктор!

Он стал быстро подниматься по лестнице на четвертый этаж. Там, прежде чем заходить, осторожно выглянул и увидел, как по коридору удалялись несколько мужчин в накинутых белых халатах поверх камуфлированной одежды. Что-то в осанке и походке идущего последним показалось знакомым. Смутное воспоминание кольнуло тупой пикой. Стало как-то не по себе. Где-то в глубинах памяти закопошился монстр, вздыбил горбом накрывавшие его наслоения, запыхтел, заворочался, да и заснул снова. Может, и к лучшему, подумал Артист и вошел в коридор.

Охраны возле палаты вопреки опасениям не оказалось. Еще раз окинув взглядом коридор, Артист проник в палату. Осторожно притворив за собой дверь, он замер, прислушиваясь. Тишину нарушало лишь шипение воздушной помпы и равномерное попискивание датчика сердцебиения системы жизнеобеспечения. Из коридора донеслись чьи-то энергичные шаги и затихли прямо возле палаты. Артист напрягся. Сделал шаг в сторону от двери. Та открывалась внутрь, поэтому имелся мизерный шанс, что Артиста не заметят. На всякий случай он вытянул из лямок ремень и намотал кожаную ленту на кулак, приготовившись прорываться.

Но, постояв возле палаты с полминуты, неизвестный удалился так же быстро и уверенно, как пришел. Поняв, что на какое-то время опасность миновала, Артист облегченно выдохнул. Повесив ремень на шею, он, не теряя времени, принялся обшаривать палату. Как и предполагал, вещи раненого не убрали в общее хранилище, а оставили рядом с ним во избежание претензий от военных либо вообще по их непосредственному приказу. Грязная, окровавленная, разодранная едва ли не на лоскуты форма валялась в шкафу. Рядом лежали противогаз, «разгруз» и вещмешок. С последнего Артист и начал свой осмотр. Вытряхнул содержимое на пол, разгреб, ничего полезного не обнаружил, проверил кармашки и прощупал вещмешок на возможные потайные отделения. Потом взялся за «разгруз». Боеприпасы и оружие, если таковое имелось, медики, скорее всего, заперли в сейфе, поэтому обыск снова ничего не принес. Затем наступила очередь одежды. Понимая, что это его последний шанс что-либо обнаружить, Артист осмотрел все с особой тщательностью, даже разорвал подкладку, когда показалось, что под тканью что-то есть. Треск нитей показался необычайно громким. Дыхание перехватило, взгляд метнулся в сторону койки, где лежал раненый.

Глаза парня были открыты и смотрели прямо на Артиста.

Мгновенный испуг ледяным покалыванием пробежался по позвоночнику. Во рту пересохло, захотелось сглотнуть, но не удалось. В полном муки и страдания взгляде раненого Артисту почудился злобный блеск убийственной ненависти. Захотелось бросить все и бежать. Но, взяв себя в руки, он усилием воли поборол приступ непроизвольной паники.

Сжав окровавленную форму в кулаках, шагнул к койке и заговорил:

– Прости, дружище, – в голосе звучало неподдельное участие, почти раскаяние. – Понимаю, как тебе досталось. Бывал на твоем месте. Зона еще не так может потрепать.

Раненый издал похожий на стон звук, перевел взгляд на свою одежду в руках Артиста, потом снова посмотрел ему в глаза.

Ничего не оставалось, кроме как пойти ва-банк.

– Да, я обыскивал твои вещи. Но я не мародер. Не подумай. Мне… мне просто нужно… – И тут он не смог сдержать эмоций. – Мне нужна та лаборатория! Я знаю, что у тебя есть сведения о ней. Это… это мерзкое место, которое нужно уничтожить! Это опухоль, по счастью, пока доброкачественная, но если сведения о проводимых там опытах попадут не в те руки… Понимаю, что у тебя есть приказы, но ни один приказ не может заставить тебя перестать быть человеком. Подумай сам… У тебя же есть девушка, возможно, жена… дети? Если нет, то будут. Неужели ты хочешь, чтобы твой ребенок жил в мире, где будет обитать то, что создали в той лаборатории? А я могу… могу не допустить, чтобы это вышло за пределы Зоны, избавить мир хотя бы от частицы зла. И если в тебе имеется даже совсем немного человечности, здравого рассудка и не знаю еще чего, что в этой жизни важно, ценно и имеет значение не только в материальном плане, помоги мне найти и взорвать к едрене фене эту лабораторию.

В ответ на его тираду раненый лишь закрыл глаза. Артист постоял рядом, комкая окровавленную форму, потом отбросил ее в сторону и направился к выходу. У самой двери остановился, похлопал себя по карманам, нащупал продолговатый предмет размером с указательный палец, достал и вернулся к койке. Вложил предмет раненому в руку.

– Сожми в кулак и подержи с полчасика, полегчает. Повторяй раза по три в день, но не чаще. Быстрее раны заживут.

Парень не ответил и глаз не открыл, но пальцы обхватили артефакт. Артист кивнул, скорее сам себе, чем раненому, и пошел к двери.

– Они не позволят тебе уничтожить, – раздался вдруг сзади едва слышный голос.

Артист замер, словно боясь спугнуть улыбнувшуюся удачу. А раненый продолжил:

– Даже если сумеешь взорвать объект. С Минотавром тебе не справиться. С ним… никому не справиться… Никому.

– Ты знаешь, где лаборатория?

– Да…

Посмотрев на военного, Артист увидел, что тот по-прежнему лежит с закрытыми глазами.

– Где? Как мне ее найти?

Раненый не ответил, показалось даже, что отключился, но почти сразу заговорил снова:

– Папка «Проект «Минотавр». Там все есть.

– Папка? Где она? Я все обыскал! Ее здесь нет! Где, где она может быть?! Ты вынес ее из Зоны? Или там спрятал?! Давай же, дружище, соберись! Где она? Приметы места, координаты… или… – Тут Артиста пронзила догадка, от которой едва не подкосились ноги. – Или… ее кто-то уже забрал? Тот мужик, которого я видел в коридоре, когда подходил к твоей палате? Он?!