— Какая разница, что она приняла! — неожиданно взорвался Бублик. — Твоей подруге грозит пятнадцать лет тюрьмы! Сейчас нужно думать о том, как вытащить ее из этого дерьма!

— Я не уверена, что Жанна убила Макса.

— Ты что, не слышала? Она сама признается в убийстве. Я, между прочим, за язык ее не тянул. Думаешь, при таком раскладе милиция станет искать кого-нибудь еще?

— Ты просто мечтаешь, чтобы Жанна оказалась убийцей, не так ли? В этом случае ты станешь единственной ее опорой и защитой. Надеешься, что она из благодарности выскочит за тебя замуж, и вы будете счастливы до конца своих дней?

— Надеюсь! — прошипел Иннокентий. — И очень даже надеюсь!

Чтобы не нервировать Жанну, он старался не слишком повышать голос.

— А что бы сделала ты на моем месте? Я люблю эту девушку больше жизни. Возможно, я толстяк, ничтожество, папенькин сынок, сукин сын, но со мной еще никогда такого не было. Ты хоть имеешь представление о том, что такое любовь?

— Более или менее, — вздохнула я, невольно проникаясь сочувствием к страдальцу.

Похоже, любовь и впрямь творит чудеса. Хотя и не верится, что волшебное преображение из избалованного до предела эгоиста в верного рыцаря продлится долго, было бы грешно недооценивать прекрасные порывы души.

— Скорее, менее, — проворчал Бублик.

Я не стала возражать.

— Ладно, поступай, как знаешь. Главное, чтобы Жанна оказалась вне опасности, а там вы как-нибудь разберетесь со своими чувствами. И все-таки мне хотелось бы понять, что произошло между Жанной и Светояровым? Она тебе что-нибудь говорила?

— То же, что и тебе. То признавалась в убийстве, то повторяла как попугай о своей любви к этому уроду. Больше ничего. Понятия не имею, что там случилось.

— Не имеешь понятия? — усмехнулась я. — Если не секрет, где ты был в ту ночь, когда погиб Светояров?

— Дома, где же еще, — пожал плечами Кеша.

— Разумеется, прислуга может подтвердить твое алиби.

— Без сомнения.

— Эту лапшу будешь вешать на уши милиции, а мне придется сказать правду. Я знаю, что ты следил за Жанной и был в Нижних Бодунах. Могу даже назвать марку мотоцикла, на котором ты приехал туда.

— Назови.

— "Ямаха-трикер". Ты оставил ее в лесу со стороны заднего входа в усадьбу Светоярова.

— Откуда тебе это известно?

— Не важно. Давай, колись. Ты же понимаешь, что я не сделаю ничего во вред своей подруге. Не думаю, что это ты убил Максима.

— Разумеется, не я. Ты своими ушами слышала, как Жанна призналась в убийстве.

— Вот и расскажи, что ты делал в Нижних Бодунах.

— Ладно, — вздохнул Бублик. — Твоя взяла. Я знал, что она собирается на идиотский "шабаш мотошизанутых" в надежде встретиться там со своим обожаемым Светояровым. Я же и одолжил ей для этого свой лучший байк — кастом "Харлея" работы Сирила Хьюза.

— Лучше бы не одалживал, — заметила я.

— И что бы это изменило? Думаешь, Жанна не достала бы мотоцикл? Да она за этим типом на метле на край света бы полетела. Откажи я ей, она бы меня до конца жизни возненавидела.

— Тоже верно.

— Сначала я думал плюнуть на все и ничего не предпринимать, но потом не выдержал, отказался от сопровождения телохранителя, взял "ямаху трикер" — самый легкий и маневренный байк, и тоже рванул на шабаш.

Я приехал на фестиваль незадолго до того, как там появились вы с Жанной. Держась в темноте, подальше от костров, я наблюдал за вами. Я слышал твой разговор с Аспидом, видел, как он познакомил тебя с Антоном.

Потом Макс подошел к Жанне, они немного поговорили и уехали вместе. Из-за Жанны я собирал всю возможную информацию о Светоярове. Я знал, что у него есть дом в Нижних Бодунах, и, увидев, по какой дороге они поехали, вычислил, что направляются они именно туда.

Выждав несколько минут, чтобы свет фары не выдал меня, я двинулся в том же направлении. На всякий случай я спрятал мотоцикл в лесу, чтобы Максим, выйдя по какой-то причине за ворота, не увидел его.

Из-за ограды доносились голоса Жанны и Светоярова. Они вовсю флиртовали друг с другом. Потом голоса стихли. Я понял, что парочка отправилась в дом. Некоторое время я, терзаясь от собственной беспомощности, бродил взад-вперед. Звонить в дверь или перелезать через забор, чтобы вломиться в спальню счастливых любовников было бы бессмысленно и глупо — я бы только поставил себя в смешное положение. Да и не смог бы я перебраться через ограду — она страшно высокая, к тому же на каждом шагу натыканы камеры слежения.

Я так извелся от переживаний, что вообще перестал что-либо соображать. В голове заезженной пластинкой повторялась одна и та же строчка, кажется, из Саши Черного:

"Как шакал Эпштейн бродил под окошком Розы милой".

Этот чертов Эпштейн окончательно меня доконал. Я настолько дошел до ручки, что в конце концов начал чувствовать себя тоскующей помесью еврея и шакала.

Бублик замолчал, грустно шмыгая носом.

— А ты, оказывается, не чужд поэзии, — оценила я. — Тоскующая помесь еврея и шакала — это круто. Обязательно вставлю твой оборот в какую-либо книгу. И что случилось потом?

Кеша вздохнул.

— Ничего особенного. Чтобы избавиться от навязчивого образа шакала, я решил прекратить бессмысленные блуждания, зашел в лес, присел под каким-то деревом, незаметно отключился и заснул.

Разбудил меня шум мотоцикла. Я сразу узнал звук своего "Харлея" — его ни с чем нельзя спутать. Байк заводили рваными, резкими движениями. Сам не понимая почему, я был уверен, что с Жанной что-то случилось. Я находился в стороне от главного входа, и пока я выводил из леса "ямаху", Жанна уже умчалась. Она неслась по дороге, как сумасшедшая, а я, стараясь не отставать, на предельной скорости гнался за огнями "Нежной смерти", не сомневаясь, что в конце концов разобьюсь, и ничуть не жалея об этом.

Потом под меня донесся звук удара и плеск воды — это "Нежная смерть" сорвалась в реку. Затормозив у места аварии, я осветил реку фарой и увидел, как Жанна, живая и невредимая, выбирается из воды.

Когда я подбежал к ней, она тряслась, как в лихорадке и повторяла что-то бессвязное о крови и о том, что она убила Максима. Жанна была совершенно невменяема. Мне с трудом удалось дотащить ее до "ямахи" и усадить в седло. Чтобы остановить истерику, я даже залепил Жанне пару пощечин. Это помогло, но не слишком. Потом я привез ее сюда, заставил выпить снотворное, и начал подготавливать наш отъезд из страны. Вот и все.

— Жанна говорила о крови? Что именно?

— Ничего определенного. Я толком и не запомнил — не до того было, сама понимаешь. Просто повторяла: "кровь, там кровь", "Макс мертв, я убила его", и прочее в этом же роде.