–Мне надо возвращаться на работу. У меня следующий пациент,– закончила их странный разговор Клавдия, не дав никакого ответа на его предложение.

Они больше вообще практически не разговаривали, кроме короткого препирательства по поводу оплаты обеда: Клавдия вскинулась платить за себя, а Ладожский просто молча на нее посмотрел таким красноречивым взглядом, что она пожала плечиками, мол, ну и ладно, плати, если хочешь, предпочтя не вступать с ним в споры о женской самостоятельности. И потом за всю обратную дорогу, пока Матвей вез Клавдию в ее клинику, они не произнесли ни слова. Даже не удивляясь тому, что это затянувшееся молчание нисколько не тяготило обоих, хоть в этот раз между ними и висело сделанное Матвеем предложение и недоумение Клавдии, вызванное этим самым предложением.

–Двадцать четыре часа?!– эмоционально, с наигранно форсированным негодованием воскликнула Клава, когда Ладожский ответил на ее звонок через сутки после сделанного им предложения.

Клавдия промучилась эти сутки, изводя себя бесконечными вопросами. Перво-наперво основным: лететь или отказаться и даже не обдумывать предложение господина Ладожского? И следующими не менее важными: «А на самом деле, что он подразумевает, приглашая меня составить ему компанию? Что, реально вот только пообщаться? Исповедаться, так сказать, друг перед другом о прожитом? А на фига? Чтобы в дальнейшем крепко сдружиться?»

И хмыкала, иронизируя над собой: «Ага, одного друга-мужчины мне маловато будет, заведу-ка я себе еще одного».

–Клава!– громко окликнула внучку бабушка, войдя в кухню.

–А? Что?– выскочила из захвативших ее раздумий Клава.

–Ты стоишь с лопаткой в руках,– ровным, спокойным тоном пояснила Софья Михайловна,– замерев над сковородой с котлетами, которые благополучно горят.

–О-о-о, черт!– выругалась Клавдия, подхватывая сковороду с конфорки и отставляя ту в сторону.

–Что-то подсказывает мне,– садясь за стол, тем же тоном заметила Софья Михайловна,– что вряд ли столь глубокая задумчивость вызвана размышлением о ходе лечения твоего очередного сложного пациента.

–Это ж-ж-ж неспроста!– ответила Клавдия, процитировав известного персонажа. Перевернула котлеты на сковороде и, усмехнувшись, выдвинула предположение о наведших бабулю на такие выводы причинах:– Может, опыт?– И уточнила:– Это я про подсказчика.

–И он,– медленно кивнула бабуля, соглашаясь с этой версией и дополняя ее,– и присущая мне наблюдательность.– И спросила напрямую:– Так в какие увлекательные мысли ты настолько глубоко погрузилась?

Клавдия ответила не сразу. Порассматривала придирчивым взглядом котлеты, нашла, что они вполне пригодны к употреблению и не настолько уж прямо и подгорели, чтобы их выбрасывать,– так, чуть-чуть более темной корочкой взялись. Поставила сковороду снова на огонь и только после этого повернулась к бабушке и призналась о предмете своей задумчивости:

–Матвей Андреевич Ладожский предложил мне составить ему компанию и послезавтра полететь вместе с ним в страну Монголию на два дня.

–Понятно,– не выказала яркой эмоциональной реакции на заявление внучки Софья Михайловна.– И, насколько я понимаю, теперь ты мучаешься вопросом, соглашаться тебе или нет, и что он подразумевал, и какую конкретную цель преследует, приглашая тебя. Я правильно трактую?

–Правильно ты трактуешь,– подтвердила Клавдия слегка ворчливо, кивнула и добавила:– Как всегда.

–Просто я хорошо тебя знаю,– усмехнулась бабуля и поинтересовалась:– Так и к каким выводам ты пришла и что решила?

–Да что я могу решить!– с досадой произнесла Клава.

–Котлеты,– напомнила бабуля, одним словом, произнесенным с ровной интонацией, остужая эмоциональный всплеск негодования внучки.

Снова подхватив сковороду с плиты, Клава выключила газ под конфоркой и переставила ее на соседнюю.

–Я его совершенно не знаю,– резко развернувшись от плиты к бабушке, начала озвучивать свои сомнения Клавдия.– Мы виделись, можно сказать, полтора раза. И вот ответь мне, булечка, для чего мужчина приглашает девушку слетать с ним куда-то там за границу? Поболтать? Наладить дружеские отношения?

–Даже если он надеется на вашу близость,– подумав, поделилась своим мнением Софья Михайловна,– то я абсолютно уверена, что, не получив твоего настоящего, встречного желания, которое возможно трактовать только однозначно, Матвей не станет настаивать на интимных отношениях, оставив ваше общение на той самой дружеской волне.– И добавила:– Мужчина обязан желать и стремиться к близости с женщиной, которая его зажгла, которая ему интересна и притягательна, иначе это уже не мужчина, а черт знает что такое. Ты лучше подумай вот над чем: что бы ты чувствовала, если бы он не хотел близости с тобой? Если бы на самом деле он сделал такой широкий дружеский жест только в память и благодарность за прошлое.

–Этот «дружеский жест» до фига стоит, посмотрела я цены на авиабилеты в Монголию,– возразила с сарказмом Клавдия и вздохнула тягостно, словно сдуваясь:– Да и не о чем говорить и решать тут нечего: уменя клиенты в клинике и госпитале и плотный график, без единого окна.

–Подождут,– отрезала категорично бабуля.– Ничего, не смертельно больные, и тебе их не оперировать, спасая жизнь. Переживут как-нибудь. Перенесешь прием, раскидаешь по неделе, к тому же у тебя два выходных, аккурат попадающие на эти дни.

–Ох, бабуля,– снова вздохнула протяжно Клавдия.

–Клава,– очень серьезным, наставническим тоном произнесла Софья Михайловна,– для молодой женщины тридцати пяти лет ты слишком правильная. Молодость пролетает мгновенно, а потом долгие годы старости ты каждый день недоумеваешь, как она настолько стремительно промелькнула, а ты столько не сделала, не попробовала, не испытала и пропустила, отложив на потом из-за вечной житейской суеты. Нельзя только работать и учиться, жизнь не любит, когда игнорируют какую-то ее важную составляющую часть. Ты обязана и имеешь полное право хотя бы иногда вытворить какое-нибудь сумасбродство, выскочить из привычной, рутинной обыденности. Даже если потом разочаруешься или ошибешься, то хоть взбрыкнешь и проживешь яркие, наполненные чувствами, эмоциями и ожиданиями моменты.– И завершила свое наставление, безапелляционным утверждением-приказом:– Лети. И будь что будет, потом разберемся.

«Значит, решилась!»– понял Матвей, чувствуя, как напряженность, которая, оказывается, с того самого момента, как он сделал предложение Клавдии, сковала что-то у него внутри, вдруг отпустила, разжала тиски от этого ее форсированно наигранного возмущения. И теплая, приятная волна какой-то светлой, искристой радости прокатилась по его телу, вызывая приятное облегчение и непроизвольную улыбку.

–Не все настолько безнадежно,– продолжая улыбаться, заверил Матвей девушку.– Пару месяцев назад я забронировал два билета на хороший и удобный рейс, с одной короткой пересадкой.

–Настолько предусмотрительно?– подколола его Клавдия.– Два билета– это предвидение?