Эти мысли немного успокоили. Ульяна положила ладонь на живот и прошептала:

– Не бойся, маленький, наш папа нас отсюда спасёт. Вот увидишь, обязательно. Ему можно доверять, я это давным-давно знаю. Он спасёт, будь уверен.

***

С самого утра всё было не так. Словно предчувствовал нечто страшное, чему не мог найти название. Словно знал, что окончится крахом, от которого захочется лечь и подохнуть.

С тех пор, как в его жизни появилась Ульяна – вернее, не появилась, а вернулась из прошлого, с которым он уже успел распрощаться, – всё было так… странно. Какой страх он испытывал, когда понимал, что всё может закончиться в любой момент – было известно одному Господу Богу. Гнал от себя эти жуткие ощущения, но они неизменно возвращались вновь.

И всё же он не променял бы минуты наедине с Ульяной ни на что другое. Она была такой открытой, настоящей… она принадлежала лишь ему. А когда оказалось, что они ждут ребёнка – Аверин не мог передать словами, что почувствовал в этот момент. Знал лишь, что перегрызёт глотку любому, кто попытается отнять у него это чудо.

– Да, – рявкнул Олег в трубку, когда телефон зазвонил. И добавил позже мягче: – Да, доброе утро. Доставка всё на тот же адрес.

Он заказал для их с Улей ребёнка целый набор мебели – кроватку, которую можно было трансформировать по мере роста малыша, пеленальный стол, комод, шкаф, даже стенку для занятий спортом. Понимал, что это слишком преждевременно, но и не мог отказать себе в подобном. И когда делал заказ, словно бы прикоснулся к тому, что ждало их совсем скоро – появлению ребёнка.

Олег потёр виски и попытался сосредоточиться на работе. У него вовсе не было повода нервничать, но почему-то раз за разом он ловил себя на мысли, что испытывает тревогу, такую всеобъемлющую, что от неё становилось дурно.

Когда на экране высветилось имя Влада, Аверин уже успел довести себя до состояния, когда вся окружающая действительность воспринималась как опасность.

– Слушаю, – проговорил он в трубку и тут же вскочил из кресла, когда услышал сдавленное:

– Ульяну похитили.

Пальцы с силой сжали равнодушный пластик мобильника. До боли в побелевших костяшках пальцев, до невозможности сделать следующий вдох.

– Ещё раз, – выдавил он из себя, уже зная, что услышит.

– Ульяну похитили, скорее всего, Лев.

Аверин отключил связь, понимая, что ничего нового Влад ему не скажет. А после взвыл – так отчаянно и громко, что сидящая в приёмной секретарша вжалась в кресло. Впервые внутри зародилось желание убивать, неважно кого – бывшую жену или бывшего сына. Оно было кровожадным, острым, всеобъемлющим.

– Макс, подай машину как сможешь, – процедил он в трубку, набрав номер водителя. – Да, мать твою, как можно быстрее!

Олег отрубил связь и растёр ладонями лицо. Сука! Какая-то мразь, которая когда-то родилась от того, что он не предохранялся, забрала у него беременную жену, носившую его ребёнка. И он готов был особо жестоко расчленить любого, лишь бы только Ульяна вернулась к нему.

По дороге в квартиру Вероники Аверин выяснил обстоятельства того, что случилось. Со слов Влада, который немало пострадал от этого налёта, похитителей было несколько. Наверняка Лев нашёл поддержку среди своих нариков-дружков, которые за небольшую сумму готовы были на всё.

Тем больше леденело внутри, когда представлял, что Ульяна находится именно у них. Эти уроды могли сделать с ней всё, что угодно, у них попросту не было повода обращаться с его женой нормально.

– Тут останови, – рявкнул он Максу, стоило тому начать искать место для парковки во дворе, и когда машина остановилась, выскочил на улицу, после чего промчался к дому Вероники и Льва.

Снова квартира, которую он уже ненавидел всем нутром, снова дверь, видеть которую совершенно не желал. Аверин втопил кнопку звонка, слыша по ту сторону, как ему в ответ звучит противная трель. И минутой позже дверь открылась, а на пороге возникла пьяная Вероника.

Он шагнул внутрь квартиры, прислушался к доносящимся звукам краем уха, после чего схватил бывшую жену за грудки и, приподняв, припечатал к стене. От Вероники исходил всё тот же отвратительный запах лука вперемежку с сивухой, от которого Аверина едва не вывернуло.

– Где этот сучонок прячет Ульяну? – рыкнул он, с силой ударяя Веронику о стену.

– Пошёл ты, – выдавила та со злостью, вцепившись сухими пальцами в его запястья.

– Ещё раз – где он прячет Улю?

На этот раз Олег пошёл против того, что уже давно стало для него табу – он легко, но ощутимо ударил жену под подбородок. И тут же её взгляд прояснился, будто алкогольный дурман, в котором она пребывала, испарился. Впрочем, это не возымело нужного действия. Вероника осклабилась и проговорила:

– Можешь хоть убить, хер я тебе что скажу.

Он отпустил её через мгновение. Разжал руки и отступил, зная, что может устроить здесь хоть застенки инквизиции, но эта старая сука не скажет ни слова. В любом случае, у него была какая-никакая информация. Ульяна действительно была в руках Льва, и Аверин собирался уцепиться за этот факт. И знал заранее, что будет готов убить любого, кто причинит его жене зло. Даже если этим «любым» станет его родной сын.

Особенно если им станет его родной сын.

***

Сколько она просидела вот так, в полной темноте, Ульяна не знала. Но со временем успела окончательно убедить себя в том, что ей нужно успокоиться. Так будет лучше и для неё, и для их с Олегом ребёнка. Что она могла противопоставить сейчас похитителям? Ровным счётом ничего. Что могла сделать? Тоже ничего. Потому самым верным было привести нервы в порядок и продумать, что стоит делать дальше.

Она не понимала, кто именно это сделал, но догадывалась, что это, вероятнее всего, был Лев, и рассчитывала на то, что сможет до него достучаться.

Когда дверь в погреб наконец открылась, впуская в помещение глоток кислорода и немного света, Уля уже впала в состояние, близкое к болезненной полудрёме. Она сидела за столом, положив голову на руки, скрещенные на столе, и думала о чём-то отстранённом.

К ней спустился какой-то мужчина, Уля не сразу смогла понять, кто именно это был, когда посмотрела на него, прищурившись. А когда в погребе включился свет, и вовсе на мгновение потеряла возможность видеть.

Незнакомец же устроился рядом с ней – принёс с собой стул, который и оседлал так, чтобы спинка была перед ним.

Уля проморгалась – в глазах пекло. Они слезились, взгляд застилали выступившие слёзы. Она смахнула их и воззрилась на парня, в котором узнала того, кто преследовал её совсем недавно. И черты которого принадлежали мальчику, которого она знала пятнадцать лет назад.

– Лёва? – выдохнула Ульяна, и сын Аверина поёрзал. – Лёв… зачем всё это?

Собственный голос был хриплым и надсадным. Она чувствовала, как по горлу словно бы провели наждаком, видимо, сказывалось место, в котором находилась. Пыль, сырость, холод – всё это делало своё дело.