– Как ты?

– У нас больше нет малыша…

Ульяна произнесла эти слова таким растерянным тоном, что у Олега сердце сжалось. Правда, которую он знал и без того, сейчас прозвучала совершенно иначе. Она была пропитана той болью, которую Аверин пропускал через себя до чёрточки.

– У нас ещё будут дети. Будут, я знаю.

Аверин обхватил лицо жены ладонями, всмотрелся в её глаза и когда увидел в них неизбывную боль, сжал зубы от неконтролируемого желания взвыть. Но он не имел права показывать свою слабость. Ему сейчас нужно было быть сильным за двоих.

– Будут, да, – всхлипнула Ульяна, вновь вцепляясь в рубашку мужа и пряча лицо на его груди. И Аверин зажмурился, чтобы только не разреветься, словно был мальчишкой, который не знал, как справиться с ситуацией.

***

В последующее время у Олега не было возможности вплотную заняться вопросом Льва. Несмотря на то, что он примерно понимал, что именно ему нужно было делать, состояние Ульяны и всё то, что она переживала, стало для него единственно важным. На следующий день после их первого разговора, Аверин понял, что зря посчитал, будто Уля вот так просто справилась с тем, что с ней сотворил его сын. Стоило только ему войти в её палату, как он увидел совершенно непривычную Ульяну. Она сидела на постели, уставившись в одну точку, и когда Аверин тихо позвал её, не сразу пришла в себя и повернулась к нему. Но самым страшным в этом всём стал её взгляд – абсолютно пустой, словно у Ули не было ни единой мысли, ни одной эмоции.

Они поговорили о чём-то отстранённом, и всё это время Олег ловил себя на мысли, что он в ужасе. Внутри была пустота. Наверное, в душе Аверина зеркально отражалось состояние Ульяны. Его жена отвечала невпопад, старалась улыбаться, но за её улыбкой он видел лишь выжженную пустыню. И это пугало.

– Ты видел, что с Улей? – потребовал он ответа у Михаила, когда набрал его номер, едва выйдя из палаты жены.

– Да. Я был у неё утром.

– И? Что ты об этом думаешь?

– Что это нормально.

В голосе врача прозвучало что-то, напоминающее собой усталость. Олег закатил глаза. Если Михаил постоянно сталкивался с подобным, и эта ситуация уже успела набить ему оскомину, это вовсе не значило, что стоило относиться к их случаю как к рядовому.

– Нормально то, что она как зомби?

– Да. Нормально то, что она как зомби. Это пройдёт.

– Когда?

– Когда Ульяна будет к этому готова. У каждой женщины это происходит в свои сроки.

– Прекрасно…

– Олег…

– Что?

– Твоя жена перенесла огромный стресс. Дело ведь не только в том, что вы потеряли ребёнка, хотя это, как я думаю, её и подкосило. Дело в похищении. Эта реакция – нормальный ответ живого организма. Он мог дать сбой, а мог войти в такое состояние, скажем так, самосохранения. Сейчас твоя задача – обеспечить жене полный покой и комфорт. И не усугублять всё тревогой, которую я чувствую за версту.

– Легко сказать…

– Да. А сделать – трудно. Но я уверен, ты справишься. А если нет – подключим лучших психологов. Но сейчас, поверь мне, Ульяна в этом совершенно не нуждается.

Аверин сцепил зубы. В том, что говорил Михаил, было здравое зерно. Олег прекрасно понимал, что ему нужно будет набраться терпения, но и видеть Ульяну такой было невыносимо.

– Я тебя понял, спасибо, – процедил он в трубку, после чего отключил связь. Им с женой предстоял долгий путь. Главное, чтобы у него было время на то, чтобы сделать его максимально комфортным для Ульяны.

Уля сама не могла понять, что именно она ощущает. С одной стороны внутри всё ещё были отголоски того, что ей довелось пережить. С другой – та боль, что она испытывала, когда в памяти раз за разом появлялись воспоминания о потерянном малыше, казалась ей нескончаемой.

– Ульяш, мы домой едем. Ты рада?

Она подняла взгляд на мужа, всмотрелась в черты его лица. Кажется, за это время Олег осунулся и теперь выглядел так, словно пробежал десятки километров, находясь на последнем издыхании.

– Рада. Не хочу больше тут быть.

В палате всё напоминало о том, что их с Олегом ребёнка больше нет. Например прикроватная тумбочка, на которую она смотрела, не моргая, когда только узнала страшную новость. Или потолок, трещинки на котором она успела изучить досконально.

– И не будешь. Домой поедем, – повторил Аверин, после чего подхватил сумку с её вещами. – Я маму твою попросил с тобой побыть. Она к нам переедет. Ты не против?

Уля растянула губы в улыбке. После смерти их нерождённого сына или дочки, последнее, против чего она могла выступить – наличие рядом с ней матери.

– Я не против, – заверила она мужа и, поднявшись с постели, последовала за Олегом.

Наверное, Ульяне стоило попросить хотя бы первые несколько недель побыть вдали от дома. Стоило только войти в спальню, где она оставила на прикроватном столике пинетки, купленные для их малыша, как Уля просто взяла их и с силой сжала в пальцах. Слёз не было… она попросту не могла толком расплакаться и вытравить из себя ту боль, что разрывала её душу изнутри. Уля просто сидела, вцепившись в крохотные пинетки и пыталась понять, сможет ли она и дальше переживать всё, что чувствовала. Жуткую горечь, ужас от того, что уже ничего нельзя было изменить, ненависть к тем, кто это с ней сделал, и желание говорить с их нерождённым ребёнком, будто он до сих пор существовал где-то… в другой реальности, в иной вселенной.

– Маленькая моя… ты чай будешь? – задал ей вопрос Олег, и Ульяна встрепенулась. Перевела невидящий взгляд на мужа, кивнула.

– Буду. Но не сейчас. – Она сделала паузу и добавила увереннее: – Сейчас дай мне время, хорошо? Я просто хочу побыть одна.

***

Олег решил, что ей лучше побыть в его загородном доме, и Ульяна согласилась. Сейчас, когда находилась в вакууме, в котором порой даже забывала как дышать, ей было, по сути, глубоко плевать на всё, что происходило кругом. Возможно, это было слишком эгоистичным, но поделать с этим Уля ничего не могла. Знала, что стоит только предпринять над собой усилие в попытке покинуть ту искусственно созданную тишину, которую она сама для себя придумала, как ей снова станет хуже.

Рядом постоянно были Аверин, что уезжал в город на работу на пару часов и сразу возвращался обратно, и мать. Последнюю Уля тоже старалась не замечать, и это было весьма взаимным. Хотя, нет-нет, та и давала о себе знать надоедливыми разговорами.

– Я думаю, что нам нужно сделать здесь ремонт, – уверенно заявила мама, когда они с Ульяной сидели вдвоём за обедом в большой столовой.

Уля подняла глаза от супа, к которому едва ли притронулась, и уточнила:

– Нам – это кому?

– Если ты не хочешь, то можешь не участвовать. Мы с Олежей всё устроим.