– А с кем он разговаривал, вы случайно не слышали?

– С какой-то девочкой, – торопливо произнесла мать Миносяна. – Он так ей и сказал: «Имей в виду, дорогая, я видел, кто убил профессора Черненко. Даю два дня на раздумье, потом иду к следователю».

– И вы не спросили у Гарика насчёт убийцы? – не поверила я.

– Нет, что вы! – отпрянула от меня Гаянэ. – Он не говорит со мной на такие темы!

– А о чём ваш сын договаривался с этой девушкой, вы случайно не знаете? На что отпустил ей два дня?

– Я пыталась узнать, но Гарик так цыкнул на меня, что я теперь и подходить к нему с вопросами боюсь, – оправдывалась несчастная мать.

Я молчала, сосредоточенно обдумывая услышанное. Пока я размышляла, Гаянэ не сводила с меня испуганных глаз. С кем из девушек мог разговаривать об убийстве Миносян, угрожая открыть правду следователю? Либо с Юлей Щегловой, либо с Лизой Исаевой. Других девушек, замешанных в эту историю, поблизости не наблюдалось. Но как узнать, кого из них шантажировал Гарик? И тут меня осенила замечательная мысль. Чтобы её реализовать, нужно было срочно сделать один звонок, но просто так от расстроенной женщины я уйти не могла.

– Гаянэ, послушайте меня внимательно, – голосом психотерапевта, дающего установку, заговорила я. – Спрячьте деньги и никому их больше не предлагайте. Вы напрасно волнуетесь, Гарику не угрожает отчисление из института. Его кто-то глупо разыграл. И я обязательно выясню, кто и с какой целью это сделал. А сейчас я побежала, у меня дела.

Мама Гарика всплеснула руками и встала с табуретки.

– А что же я вас кофе не угостила? – спохватилась она. – Может, выпьем по чашке?

– Спасибо, как-нибудь в другой раз, – вежливо улыбнулась я.

– Скажите честно, ведь вы армянка? – подалась вперёд Гаянэ, заглядывая мне в глаза. – Мы с мужем говорили по-армянски, и вы нас поняли.

– Не говорите Гарику, что я заходила, хорошо? – увильнула я от ответа. – А то он может наделать глупостей.

Получив заверение, что хозяйка будет нема как рыба, я спустилась во двор, уселась в машину и вынула из сумки смартфон. Набрала номер и, дождавшись, когда мне ответили, проговорила:

– Юль, привет, это Агата Рудь. У меня появилась идея, как вывести Миносяна на чистую воду. Ты можешь устроить в общежитии вечеринку?

– Могу, а зачем? – заинтересовалась Щеглова.

– Так надо, – не вдаваясь в подробности, отрезала я. – Мне нужно, чтобы на ней обязательно присутствовали Гарик и Лиза. И ещё один мой коллега, тоже адвокат. Я бы сама понаблюдала за Миносяном, но Гарик меня знает и будет остерегаться сболтнуть лишнего. Представь моего коллегу как брата или дальнего родственника, который проездом оказался в Москве и заглянул к тебе повидаться. И как будто ты пригласишь друзей, чтобы было веселее. Ну как, организуешь?

– Конечно, не вопрос, – проговорила клиентка. И вдруг тихо спросила: – Агата, скоро отпустят Вовку? Я не могу больше! За что его так мучают?

– Юль, прости, у меня вторая линия. Я тебе потом перезвоню, – невнятно промямлила я, радуясь, что можно не отвечать на вопрос, на который я не знаю ответа.

По второй линии звонил Борис, горя желанием поведать мне о визите к Лидии Сергеевне, но я не дала ему и рта раскрыть. Что там какая-то Лидия Сергевна, когда у меня обнаружился удивительный дар!

– Борька, ты не поверишь, я понимаю армянский язык! – взволнованно сообщила я. – Вот скажи что-нибудь, я переведу!

– Окстись, Агата, – растерялся кудрявый друг. – Откуда я знаю армянский язык? У меня со школы с языками трудности. Я знаю по-грузински «гамарджоба» и по-немецки «хэнде хох». Английским владею со словарём. И вообще, что ты ко мне пристаёшь со всякой лютой хренью, когда я собираюсь рассказать тебе интереснейшие вещи? Ты будешь меня слушать или нет?

Мне ничего не оставалось, как отложить до вечера выяснение лингвистического феномена, который я собиралась обсудить с бабушкой и дедом, и снова окунуться в серые будни. В отличие от меня Устинович-младший с первой же минуты понравился Лидии Сергеевне. Его упитанная фигура и умное лицо внушили ей полное доверие.

– Мне очень важно, чтобы племянник вышел на свободу, – горячо говорила родственница Мызина Борису. – А что может эта девочка, которую наняла Юля? Сегодня я вела переговоры с Генрихом Падвой, но он заломил такую цену, что бюджет нашего фонда затрещал бы по швам.

– А что у вас за фонд? – проявил заинтересованность адвокат, окидывая взглядом шикарный интерьер квартиры, где до задержания проживал Володя Мызин.

Дом в арбатском переулке, в котором обитали его родственники, пережил революцию, Великую Отечественную войну и недавнюю перепланировку. Причём последнее событие отразилось на строении гораздо сильнее, чем военные действия. Особняк в стиле модерн начала двадцатого века молдавские рабочие перестроили в двухуровневую квартиру, в которой и проживали Лидия Сергеевна с мужем Аркадием и племянником Володей. Первый этаж жилища был отведён под гостиную, кухню, две гостевые спальни и рабочий кабинет. Второй этаж представлял собой хозяйские апартаменты, в которые Борису заглянуть так и не удалось, хотя он и пытался. Лидия Сергеевна принимала адвоката в кабинете, на стенах которого в большом количестве висели мрачные горные пейзажи, переворачивающие душу своей безысходностью.

– Я возглавляю Культурный центр Бажена Соло, – с достоинством ответила Лидия Сергеевна. – Здесь, в кабинете, музей великого философа.

– Это его картины? – кивнул на закат в горах Борис.

– Да, это работы Учителя, – согласилась Лидия Сергеевна. – Они составляют основной капитал нашего общества. А фонд поддержки культурного центра возглавляет мой муж Аркадий. Мы очень любим Володю и многое готовы отдать за его освобождение, но таких денег, какие запросил Падва, мы выделить не сможем. Нас просто не поймут члены общества. Поэтому я искренне рада, что за дело взялись вы, господин Устинович. Куда запропастилась Лариса?

Домработницу Ларису отправили варить кофе сразу же, как в дом заглянул гость. Но нерасторопная девица отчего-то тянула с угощением, и хозяйка отправилась на кухню сама. Борис тем временем похвалил себя за сообразительность и почти перестал жалеть тысячу рублей, сунутых прислуге в коридоре одновременно с тихой просьбой подольше не приносить напитки. Зато теперь он имел прекрасную возможность в тишине и одиночестве осмотреть кабинет. Приятель старался не зря – в одном из ящиков шкафа он обнаружил стопку свеженьких, только что отпечатанных в типографии приглашений на сегодняшний вечер в центр Бажена Соло. В них содержался анонс культурной программы, в которую входили квартет скрипачей Большого театра, а также встреча с преподобной Моной Роз. Борис предусмотрительно стянул из пачки два приглашения, прикрыл дверцы шкафа и с нетерпением стал дожидаться возвращения хозяйки, чтобы задать ей вопрос, который не давал ему покоя.

– Скажите, а что случилось с матерью Володи? – невинно осведомился Борис, как только Лидия Сергеевна внесла в кабинет поднос с кофейными чашками. После вопроса о матери Мызина мнение об Устиновиче-младшем в корне изменилось.