его родителям. Я ответила, что вряд ли он успеет до них дойти. Я бы по-настоящему разозлилась на папу, если бы не почувствовала такое облегчение. Я была еще слишком юна, чтобы иметь друзей, и понятия не имела, что буду делать с Обри и как его, так сказать, развлекать.

Мама заметила папе, что его программа — верх принуждения. Папа ответил маме, что она просто слишком боится взглянуть на ту часть себя, которая хочет того же самого. Однажды я слышала, как дядя Лэйрд характеризует жизнь моего папы как «удивительное сочетание всепоглощающей кипучей деятельности и почти кататонической лени». Мама тогда еще поинтересовалась у дяди Лэйрда, где это он получил медицинскую степень, однако сегодня она, кажется, согласилась с этим диагнозом. Макгрегор изучил папину программу и сказал, что, по его мнению, пятнадцати минут вряд ли хватит для выполнения пункта 2.3 в его первом варианте, а именно для того, чтобы подняться до водопадов-близнецов Твин-Фолс, однако во втором варианте, где этот же пункт предусматривает экскурсию по гончарной мастерской миссис Теркин, этого времени может оказаться вполне достаточно, если только мы не примемся беседовать с миссис Теркин, которая любит поболтать.

Меня это не колышет. Только не хочется, чтобы меня отправили в женский шалаш.

Стресс влияет на мой рассудок. Сегодня без всяких причин я разозлилась на Коринн и как раз перед ее приходом задымила весь склад: зажгла три палочки благовоний из буддистского храма, закрыв при этом все окна и двери. Я знала, что Коринн надо вернуться в магазин за приходной книгой. Мама ушла домой рано, а Маргарет занималась покупателями. Несомненно, с точки зрения моего карьерного роста это была плохая идея.

Войдя в складское помещение, Коринн угодила прямо в белую дымовую завесу из буддистских благовоний. Она выбралась, пошатываясь, задыхаясь и хрипя, громадные стекла ее солнечных очков в белой пластмассовой оправе полностью запотели. Коринн распахнула парадную дверь и выскочила на Мейн-стрит, кашляя и размахивая руками. Маргарет потянула носом и сказала, что мне, видимо, на сегодня хватит. Короче, я вышла из магазина через заднюю дверь, в то время как Маргарет прилаживала потолочный вентилятор и направляла его в сторону склада.

Не лучшая идея, по-моему. У меня на этот счет много разных соображений.

Позже

Обри может нагрянуть в любой момент. Мне от этого просто жутко делается.

Боб сегодня сказал, что от меня исходят сильные флюиды беспокойства. Думаю, он что-то заподозрил, когда увидел, как я жадно пью пепто-бисмол[32] из экономичной упаковки. Боб вошел в роль психотерапевта и спросил, не волнуюсь ли я по поводу возвращения в школу. Еще раз заверил, что мы пройдем этот путь вместе. Пришлось ответить, что меня это успокаивает. Разумеется, это было полным враньем, зато хотя бы один из нас почувствовал себя увереннее.

Я бы не хотела, чтобы Боб думал, что он ни на что не влияет. Если в жизни у него ничего не будет получаться, то он, наверное, так и проходит до конца дней своих весь в черном, словно сотрудник похоронного бюро. А поскольку возвращение в школу в значительной степени — одолжение Бобу, меня невозможно обвинить в том, что я не выполняю своих обязанностей.

Позже

Итак, Обри здесь. Нет, он действительно здесь. Он заявился в семь часов, и мама разыграла сценку в духе Джун Кливер[33] из «клевых шестидесятых», будь они прокляты! Папа мрачно улыбнулся, выхватил у Обри сумки и повел его вниз в выделенный ему полуподвал.

Каждый старался притвориться, будто мои подруги, ну, или друзья гостят у нас постоянно. Никто не знал, как себя вести. Признаюсь, я тоже плохо понимала, что делать.

Прежде чем у папы появилась возможность воплотить в жизнь первый пункт своей программы, который официально не должен был начинаться ранее девяти вечера, Обри спросил, не хочу ли я пойти погулять.

Едва мы вышли на подъездную дорожку, ведущую к нашему дому, как Обри начал говорить. Говорить и говорить… Доехал нормально. Здорово со мной повидаться. Его родители — слабаки. Любимый альбом «Пейвмент» — «Искаженные и задуренные»[34]. Второй участник его собственной группы не ходит на репетиции. Относится ли секс к вещам, которые меня хоть как-то интересуют? И так далее и тому подобное.

Это было не так уж и плохо. Я почти ничего не говорила, так как Обри не требовались ответы. Я хотела было рассказать ему о возвращении в школу после десяти лет домашнего обучения, но не знала, с чего начать. Мы гуляли возле школы и по центру, потом по дорожке вдоль реки. Затем пошли домой. Держались за руки.

Думаю, у Обри какое-то психическое заболевание. Я имею в виду, что он говорит и делает все, что хочет. И куда девался парализованный страхом подросток? Ненормально то, что Обри на самом деле никогда не говорит о том, о чем он в данный момент вроде бы говорит. Даже если он говорит о чем-то другом, это все равно разговор о нем самом. Это не такая уж привлекательная черта. Впрочем, было приятно ходить за руку с мальчиком, парнем, неважно, одетым в клетчатую рубашку из пятидесятых и водящим «пейсер». Я чувствовала себя… ну да ладно. Просто это было здорово.

Посреди прогулки я поняла, что Обри, видимо, и не собирался затаскивать меня в женский шалаш. Он не мог сделать достаточно длинную паузу в разговоре, чтобы перейти к чему-то настолько телесному. Наверное, так и легче. Как будто бы. И ведь я, в принципе, выполнила жизненную цель № 4, а именно отношения между мальчиком и девочкой. Будем считать этот пункт вычеркнутым. Общения с Обри мне в качестве отношений между мальчиком и девочкой на данном этапе более чем достаточно.

Папа опять с Обри в полуподвале. Думаю, они обсуждают там музыку или что-то в этом роде. Мне кажется, Обри не заметит, когда папа включит мистера Ироничность. Что ж, пусть считает себя счастливчиком.

Позже

Слава богу, этот вечер закончился. Это светское мероприятие было одним из самых неприятных, которые мне когда-либо приходилось выдерживать, а это что-нибудь да значит, с учетом некоторых мероприятий школы домашнего обучения округа Балкли Вэлли Лейке. Согласно пункту 1.2