Можно фантазировать дальше. Если Ромула и Рема согласно легенде (такой же, как миф об Эдипе) вскормила волчица, то они будут испытывать звериную страсть к ней? Или они бессознательно перенесут эту страсть на неведомую им мать?

Фрейд использует аргумент внушения: «Совершенно несомненно, что в Эдиповом комплексе можно видеть один из самых важных источников сознания вины, которое так часто мучает невротиков».

Складывается парадоксальная ситуация. Приписав виртуальному «общечеловеку» сексуальную страсть к матери и ревность к отцу, Фрейд не испытывает ни тени сомнений, а тем более своей вины за настойчивое внушение читателю этих противоестественных – с позиций здравого смысла и традиционной нравственности – чувств.

«Итак, – делает вывод Фрейд, – что же можно узнать об Эдиповом комплексе при непосредственном наблюдении за ребенком в период выбора объекта до наступления латентного периода? Легко заметить, что маленький мужчина один хочет обладать матерью, воспринимает присутствие отца как помеху, возмущается, когда тот позволяет себе нежности по отношению к матери, выражает свое удовольствие, если отец уезжает или отсутствует. Часто он выражает свои чувства словами, обещая матери жениться на ней. Скажут, что этого мало по сравнению с деяниями Эдипа, но на самом деле достаточно, в зародыше это то же самое».

Как заметить, что младенец хочет обладать матерью один? Для этого нужен пристрастный взгляд или личный опыт, демонстрирующий не правило, а исключение. За свою жизнь, наблюдая десятки младенцев, я не припомню ни одного случая, подходящего под Эдипов комплекс.

И при чём тут деяния Эдипа? Он же не ведал, что творил! Был убеждён, что ушёл от отца и матери, что убил незнакомца, женившись на вдове неизвестного ему царя.

Пародия на Эдипов комплекс

Но Зигмунд Фрейд не остановился на анализе индивидуальной психологии (тогда можно было бы рассматривать «комплекс Эдипа» как более или менее редкий психический феномен). Он подчеркнул, что речь идёт о всеобщем законе психологии личности и общества:

«В исследовании о происхождении человеческой религии и нравственности, которое я опубликовал в 1913 г. под названием “Тотем и табу”, я высказал предположение, что, возможно, человечество в целом приобрело свое сознание вины, источник религии и нравственности, в начале своей истории из Эдипова комплекса».

Смелое заявление. Как бы к нему ни относиться, приходится помнить, что высказал его знаменитый психиатр. Поэтому вопрос о его философских взглядах, даже если они вызывают недоуменные вопросы, отходит на задний план. Практика – критерий истины в том случае, когда речь идёт о борьбе с болезнями.

…В истории разных наук бывали периоды, когда господствовали идеи, от которых позже пришлось отказаться. Это не мешало практическим достижениям. На основе алхимии осуществили немало замечательных синтезов, изобрели порох. Не зная основ медицины и фармакологии, люди создали много полезных снадобий. Может быть, представления об Эдиповом комплексе на практике приносят пользу?

К ленинградскому психиатру явился пациент с жалобой на отсутствие аппетита, апатию, приступы безотчетной тоски, меланхолии. Не обнаружив у него признаков болезни и узнав, что лекарства не дают положительного эффекта, врач посоветовал:

– Рекомендую три раза в день, перед завтраком, обедом и ужином читать по одному юмористическому рассказу Михаила Зощенко.

– Увы, мне это не поможет, – ответил пациент. – Я и есть Зощенко.

Этот анекдот похож на правду. Замечательного писателя, которого публика воспринимала как смехотворца, временами мучили тяжёлые нервные расстройства.

«Чем ближе я знакомился с Михаилом Михайловичем, – вспоминал драматург Е.Л. Шварц, – тем больше уважал его, но вместе с тем отчетливо видел в нем нечто неожиданное, даже чудаческое. Рассуждения его очень уж не походили на сочинения. В них начисто отсутствовало чувство юмора. Они отвечали строгой и суровой, и, как бы точнее сказать, болезненной стороне его существа».

С этим своим душевным недугом Зощенко боролся много лет и об этом поведал читателям в двух повестях, которые можно называть научно-художественными исследованиями – редким синтезом литературы, психологии, философии.

Писатель изложил фундаментальные научные знания в доступном миллионам людей стиле, приведя много реальных жизненных примеров. Эти его произведения содержат идеи, ценные для теоретической психологии и полезные психиатрам-практикам, их пациентам, а также каждому из нас.

В довоенное время, когда учение Зигмунда Фрейда обрело мировую известность, а в США и в некоторых европейских странах пользовалось огромной популярностью,

Зощенко в нём не только усомнился, сославшись на опыт борьбы с собственным психическим недугом, но и проявил неплохое знание теоретических основ науки о духовной сфере человека.

…В 1934 году, через 3 0 лет после того, как Павлову вручили Нобелевскую премию, он прислал Зощенко приглашение на свои знаменитые «среды», где специалисты обсуждали актуальные проблемы физиологии и психологии высшей нервной деятельности.

Журнал «Звезда» опубликовал повесть писателя «Возвращенная молодость». Позже сам автор отзывался о ней с прохладцей. По его мнению, «она была неполной и однобокой». Однако отметил: «Ученые разговаривали со мной почти как с равным. И я даже стал получать повестки на заседания в Институте мозга».

Иван Петрович Павлов показал, что обладает чувством юмора и с уважением относится к творчеству Зощенко. Ведь упомянутое сочинение писатель начал с ироничного извинения в адрес группы лиц, «так сказать, причастных к медицине» (перечисляются врачи, фельдшера, «заведующие аптеками с ихними жёнами, родственниками, знакомыми и соседями»).

Автор просил у них снисхождения и обещал так же отнестись к повестям и рассказам, написанным «врачом, или родственником этого врача, или его соседом». Мол, он, «работая в своем деле, мимоходом и, так сказать, как свинья, забрёл в чужой огород, наследил и, чего доброго, сожрал чужую брюкву».

Авторитетный ученый мог не принимать всерьез такого зубоскала. Но Павлов непредвзято прочел повесть Зощенко, который определил её как «научный труд, изложенный, правда, простым, отчасти бестолковым бытовым языком, доступным в силу знакомых сочетаний самым разнообразным слоям населения, не имеющим ни научной подготовки, ни смелости или желания узнать, что творится за всей поверхностью жизни».

В этой работе, а затем в следующей («Перед восходом солнца») Зощенко выступил как начинатель нового жанра: научно-популярной публицистики. Он не только пересказывал основы современной психологии, но и критически их осмысливал, приводя примеры из своего жизненного опыта.