«Господина Максимова, прибывшего рейсом из Москвы, просят подойти к справочному бюро», — раздался усталый голос из динамика.

Багажа у Максимова не было, только большая спортивная сумка на плече. Он выбрался из группы попутчиков, сгрудившихся у ожившего транспортера. Пошел вдоль стеклянного ряда касс. Желающих купить билет на самолет в этот час не нашлось, единственным человеком, стоящим в конце ряда, был некто, затянутый в кожаные доспехи байкера. Судя по худобе и низкому росту, «беспечному ездоку» совсем недавно выдали паспорт.

«Справочная», — прочитал Максимов на мутно светящемся стекле.

— Эй, братишка, подвинься. — Он похлопал байкера по плечу.

На него в упор уставился взгляд темных как смоль глаз. Явно девчоночьих. Волосы прятались под платком с черепами, наружу высовывались лишь розовые мочки ушей, унизанные тонкими колечками. Лицо без всякой косметики, на щеках мутные разводы и пара капелек масла.

— Извини… — Максимов на секунду замешкался, подбирая обращение, — сестренка.

Он первым улыбнулся, ощутив всю несуразность ситуации.

— Вы Максимов? — спросила девушка.

— Я. — Он знал, что его должны встретить, но такого варианта не ожидал. — А ты от банка? — Максимов решил на всякий случай проверить.

— Ага, жена председателя.

— А если серьезно?

— Короче, господин Максимов, получите и распишитесь. — Она взяла с полочки конверт и протянула Максимову. Расстегнула «молнию» на куртке, выудила из-за пазухи ключи. Держала за брелок. — Серый «фольксваген-пассат» устроит?

Максимов вскрыл конверт, пробежал глазами доверенность. «Балтийский народный банк» доверял ему право управления своим «пассатом» на срок в один месяц в пределах области. Документ, напечатанный на фирменном бланке и украшенный печатью банка, смотрелся солидно. Паспортные данные Максимова передали факсом из Москвы еще утром, и кто-то безошибочно впечатал их, заботливо выделив жирным шрифтом.

— Сойдет. — Он протянул руку за ключами. — А где машина?

— На стоянке. Как выйдете, справа.

— Еще один вопрос. Тебя как зовут?

— Карина.

«Глаза у нее действительно восточные, — отметил Максимов. — Брови иссиня-черные. Похоже, не врет. Насчет жены, конечно, погорячилась». Вместо обручального кольца на ее тонком пальце хищно блестел острыми гранями серебряный перстень.

— Круто смотришься, Карина. В банке все так одеваются? — поинтересовался он.

— Только не выдавайте, ладно? Человек, который должен был вас встретить…В общем, у него проблемы. Он не смог ждать. Попросил меня. — Она достала из кармана визитку. — Здесь телефоны банка на тот случай, если менты прицепятся. А на обороте телефон Леши. Вы позвоните ему из гостиницы, скажите, что все нормально.

Мимо прошел полусонный милиционер, с интересом посмотрел на странную парочку: представительного вида мужчина и девчонка с ног до головы в черной коже. Максимов решил, что церемония встречи затянулась, никакого желания погружаться в проблемы какого-то Леши не было, получил ключи от машины — и на том спасибо.

— Договорились, — кивнул Максимов. — Тебя в город подбросить?

— Сама доберусь, — гордо отказалась Карина. И неожиданно: — Дяденька, а вы деньгами бедную девушку не выручите? — Она скорчила жалобную мордашку.

Переход к благородному попрошайничеству произошел так быстро, что Максимов опешил.

— А в банке разве зарплату не платят? — спросил он.

— А я там не работаю. Сказала же, Лешке доброе дело делаю. — Она вновь напустила на себя независимый вид. — Заколебалась вас ждать. И на «пепси» потратилась. Компенсацию бы…

— Если добро делала, терпи. — Максимов поправив на плече ремень сумки.

— Значит, не дашь? — Она сузила глаза.

— Из принципа, — отрезал Максимов. Карина вдруг широко улыбнулась, на щеках задрожали забавные ямочки.

— Проверка на вшивость, — объяснила она.

— Ну-ну, — усмехнулся Максимов.

Она помахала на прощание рукой и пошла к выходу По мрамору сухо заскрипели мощные бутсы.

«Рок-н-ролл жив, а я уже мертв», — переиначил Максимов изречение Гребенщикова, проводив взглядом удаляющуюся фигурку в кожаном панцире. Карина возвращалась в тот мир, где Максимову не было места.

Пассажиры уже успели получить багаж и потянулись к выходу. Максимов заметил свою попутчицу. Эля беспомощно озиралась по сторонам, поставив у ног вместительный чемодан. Нервно теребила ремешок сумочки. Можно было подумать, что она расстроена и растеряна, оказавшись одна в незнакомом городе. Можно, если бы Максимов, пока беседовал с Кариной, не успел перехватить несколько раздраженных взглядов в свою сторону.

Но когда он направился к ней, Эля сделала вид, что сосредоточенно высматривает кого-то за стеклянной стеной аэропорта.

— Не встретили? — спросил Максимов.

— А? — Эля удивленно округлила глаза. — Господи, это вы. Я подумала, опять таксисты пристают. Странно, никого. — Она посмотрела на пустынную площадь перед аэропортом. — Впрочем, мы же опоздали…

— Позвольте, я буду вашим таксистом. — Максимов легко подхватил чемодан.

— Вы разве на машине? — Эля сразу же пристроилась рядом.

— Уже да.

Они вышли на улицу. Приятно пахло вечерней свежестью. В свете фонарей искрились ниточки дождя.

Максимов обратил внимание, как Эля посмотрела на проходившего мимо старшего патруля — статного капитана в черном морском кителе.

— Девяносто процентов женщин трепетно относятся к военным и лишь десяти нравятся вольные художники, — заметил Максимов, чтобы сразу же направить разговор в нужное русло. Элю он так до конца и не прощупал, а надо, случайные встречи в начале задания — самые подозрительные.

— У меня, между прочим, папа был военным моряком, — отозвалась Эля.

— И в каком звании, если не секрет?

— Контр-адмирал. — Она произнесла звание так, словно оно было ее собственным. — Служил на Балтике. Я родилась недалеко, в Таллине. В школу пошла в Лиепае, а окончила в Таллине. Потом папу перевели в Москву.

— Плохой погодкой вас родина встречает. — Он поежился от капелек, залетевших за воротник.

— Говорят, дождь — это к удаче.

— Нет. Если уезжаешь в дождь — к хорошей дороге, — возразил Максимов. — У меня знакомый есть, бывший командир ракетного крейсера. Так его в перестройку чуть паралич не разбил. Узнал, что дочка после школы устроилась у метро торговать цветами. Он ее с таким пренебрежением спросил: «И сколько за такой позор платят?» А когда услышал, что козявка получает в три раза больше его пенсии, пришлось «скорую» вызывать. Ваш папа как развал Союза перенес?

— Ужасно, конечно! Он же политработником был. Можете себе представить, что в доме творилось. Соберет таких же пенсионеров, и весь день Горбачева судят. — Эля снизу вверх посмотрела на Максимова. — А где же ваша машина?