Вскоре глаза у меня полезли на лоб от изумления. Сначала стебель не хотел рваться, вытягиваясь, словно резиновый провод, и умышленно царапал мне пальцы колючими листьями. Потом раздался самый натуральный писк, и из-под земли, извиваясь, выскочил корень, похожий на желтый змеиный хвост. Сходство усугублялось тем, что «хвост» вел себя совсем не так, как положено растению. Он мотался во все стороны, пока не захлестнул мое запястье, и принялся сжимать его с такой силой, что рука налилась кровью.

— Анхель! — крикнул я, воюя с проклятым корнем. Ощущение было такое, что мне перетягивают руку железным тросом.

Травник спокойно протянул руку, оторвал рубиновый бутон и бросил его на землю. В ту же секунду хватка корня ослабела. Все магическое великолепие цветка тоже исчезло в одно мгновение. В траве валялся не живой рубин, а обычный увядший бутон, вроде тюльпана.

— Ну что, — сказал Анхель, сматывая с моего запястья присмиревший корень, — один совместными усилиями добыли. Хороший, сильный экземпляр. Удачно вышло, что он ринулся в бой, а не попытался удрать в землю, сбросив бутон. Видимо, распознал в тебе слабака, — иронически добавил травник. — Видишь, во всем есть свои плюсы. Обычно гоняться за драконьей травкой, не зачаровав заранее всю лужайку, — занятие бесполезное.

Корень, который травник держал в кулаке, все еще слабо шевелился.

— И что мы с ним будем делать дальше? — спросил я. — Подождем, пока сдохнет?

— Живой корень драконьей травки обладает одним очень любопытным свойством. Причем действует одинаково и на драконов, и на людей. Кто съест его, тому все языки станут ведомы. В том числе — животных, птиц и водяных гадов. И всех драконов тоже. В том числе и мысленная речь…

— Гм…

Я с сомнением взглянул на вредный корень. Тот вроде притих — не исключено, что просто затаился. И что, надо съесть его живьем? Фу, гадость какая! Хотя, конечно, умение понимать мысленную речь мне бы крайне пригодилось…

Рискнуть, что ли…

Я осторожно забрал корень у Анхеля. Корень притворялся мертвым, пока не оказался у меня в руках, — а потом неожиданно впился мне в запястье всеми своими отростками. Возможно, это было последнее предсмертное усилие, атака камикадзе. Но я не стал вникать и с проклятием отшвырнул растение в камыши. Через мгновение где-то булькнула вода, и оттуда раздалось испуганное:

— Ой!

Мы одновременно развернулись к ручью. На морщинистом лице Анхеля появилась приторно-сладкая улыбка.

— Выйди, дитя! — позвал он голосом старичка-лесовичка. — Мы не причиним тебе вреда!

Одновременно он сделал мне знак не двигаться. Вскоре камыши зашуршали, раздвинулись в стороны, и из зарослей выглянуло испуганное девичье лицо.

— Как ты умудрилась забрести в лес, человеческое дитя? — спросил Анхель. — Разве ты не слыхала о Законе?

Девчонка глядела на него с откровенным ужасом. Она была совсем молоденькой, лет шестнадцати. Симпатичная зеленоглазая блондинка, только растрепанная и очень напуганная. В руках она держала холстяную торбу, которую Анхель немедленно отобрал и вытряхнул на землю. Под ногами у нас оказалась целая кучка растений вперемешку с черными грибами странной формы.

— Так, — протянул он, — что тут у нас? Грибочки собираем? Да я еще смотрю, с разбором! Опасные грибы, деточка. Разве ты не знаешь, что бывает с теми, кто вдохнет их споры?

Анхель взял один гриб, похожий на черный абрикос на ножке, и слегка сжал его. Блондинка побелела и рухнула на колени в траву.

— Что происходит? — не выдержал я. — Почему она боится?

— Правильно боится, — сказал Анхель. — Решила пособирать волшебные грибочки на заветном лугу. Повезло ей, что мы не зеленые драконы. Те не тратят время на разговоры со смертными, если поймают их в своих владениях…

Говоря, травник не отводил от девчонки неподвижного взгляда.

— Смилуйтесь! — жалобно простонала блондинка, не поднимая головы. — Не ешьте меня, господа драконы! Мы с матушкой так бедны, а в городе колдунья платит по медяку за каждый дымовой гриб…

— Успокойся! — Я ласково прикоснулся к ее плечу. — Как тебя зовут?

Девушка подняла голову, бросила на меня взгляд из-под спутанных волос и робко улыбнулась.

— Маркета, — пролепетала она.

— Мы тебе ничего не сделаем. Мы тут сами гуляем… Отпустим ее, Анхель?

— Увы. Она нарушила границу, — ответил он так легко, словно речь шла о чем-то совершенно незначимом. — Закон есть Закон.

Девчонка вдруг сорвалась с места, кинулась ко мне и обхватила мои колени:

— Пощадите! Я стану вашей невестой, если вам угодно!

— Да ничего мы тебе не сделаем! — Смущенный, я попытался деликатно отцепить от себя Маркету. — Что за глупости?

— Я девственница!

— А мне-то что?! Анхель, что ей от меня надо?

Травник ухмылялся в стороне:

— Она тоже знает Закон и пытается спасти свою жизнь. Не знает, чем бы ее выкупить. У невежественных смертных этого мира, как, впрочем, и многих других, популярна сказка о красавице и драконе. Юная дева, нарушая запрет, идет весенней порою в заповедный лес и встречает там дракона в облике юноши. Сначала он собирается убить ее, но красота и невинность девы покоряют жестокое сердце монстра… Очень романтическая история… Кроме того, опасность возбуждает…

Я заглянул в зеленые глаза Маркеты, расширенные от страха, но никак не от возбуждения.

— Предлагаю уладить дело иначе. Банально и неромантично. Никто никого не ест, никто ни на ком не женится. Мы проводим девочку до дома и забудем об этом случае.

— Мы-то забудем, — грустно качнул головой Анхель. — Но Закон — нет. Возникнет неприятный прецедент.

— О каком законе вы постоянно твердите?

— Закон гласит — смертный, который зашел в земли драконов, должен умереть.

Маркета охнула, зажмурилась и прижалась к моим ногам. Я положил ей руку на голову и твердо сказал:

— Этого не будет.

Анхель несколько мгновений смотрел на меня, как на некую диковину.

— Неужели она тебе настолько приглянулась? Так почему бы тебе в самом деле не взять ее в жены? Окажешь ей небывалую честь, о которой она будет рассказывать своим детям, внукам и правнукам. Еще и легенду сочинит, если воображения хватит…

Я недоверчиво посмотрел на Анхеля, потом на Маркету. Он, конечно, шутит? Но по глазами обоих понял — вообще-то нет…

— А что со смертным приговором?

— В этом случае он откладывается. А если она забеременеет — так и вообще отменяется.

— Что?! Нет, хватит, одна дочка у меня уже есть!

Маркета, решив, что я отдаю ее Анхелю, вцепилась мне в руки:

— Не отвергай меня, прекрасный лорд! Я сделаю для тебя все, что скажешь!