— Здравия желаю, товарищ генерал! Рядовой Котов по вашему приказанию прибыл! Готов выполнить любое боевое задание в рамках интернационального долга!

— Вот те на, — протянул Шеф, — от этого рядового не многого добьешься. Ладно, сами найдем.

— Разрешите продолжить службу? — проговорил старик.

— Разрешаю, — отмахнулся от него Шеф, снял ногу с тормоза и медленно поехал дальше.

Начинало темнеть.

— Это должно быть где-то здесь. — Шеф вглядывался в кусты справа от дороги.

Инга увидела очередной участок, резко выбивавшийся из общего ряда.

Запущенный, заросший бурьяном клочок земли, разбросанные тут и там обломки старой мебели. На самом видном месте посреди участка красовалась ржавая металлическая кровать.

Имелось здесь и что-то вроде дома, точнее, жилого сарая: низкое покосившееся строение из подгнивших досок, кое-где залатанных кусками фанеры или рекламными полотнищами. Из двух крошечных окошек одно было кое-как застеклено, другое забито фанерой.

Но над крышей торчала кривая железная труба, из которой тянулся сизый дымок.

Рядом с домом Инга заметила собачью конуру, как ни странно, более аккуратную и уютную, чем сам дом.

— Кажется, хозяин дома, — проговорил Шеф, останавливая машину и глуша мотор. — Вон печка топится. Надеюсь, мы не опоздали? Только странно, почему собака не лает. Казалось бы, приехала незнакомая машина, уважающая себя собака должна подать голос.

— Может, и нет давно никакой собаки, — предположила Инга. — Может, конура осталась с давних времен, а сама собака давно сдохла или сбежала от плохого хозяина.

— Нет, ты не права, — серьезно ответил Шеф. — Хозяин он, может, и плохой, но о собаке заботится. Конура у него лучше собственного дома, и корм в миске свежий.

Действительно, Инга увидела в металлической миске горку собачьего корма, еще не совсем размокшего под дождем.

Шеф выбрался из машины, захлопнул дверцу и пошел по полузаросшей тропинке.

Немного не дойдя до домика, он резко остановился.

— Вот и разгадка!

Инга сделала еще несколько шагов и тоже увидела.

На мокрой глинистой земле среди пожухлой травы валялась мертвая собака. Не просто мертвая — обезглавленная. Голова с вываленным красным языком лежала чуть в стороне, крупные белые клыки угрожающе скалились.

Ингу замутило. Она подняла глаза на Шефа и проговорила заплетающимся языком:

— Мы снова опоздали. Это он… это его почерк…

— Подожди с выводами, — хриплым незнакомым голосом отозвался Шеф. — Пойдем в дом.

Дверь, кое-как обшитая рваным дерматином, была неплотно прикрыта.

— Эй, есть кто дома? — окликнул Шеф, прежде чем войти.

Никто не отозвался.

Тогда Шеф сунул руку за пазуху, и в ней появился плоский черный пистолет. И сам Шеф мгновенно преобразился — в его движениях появилась опасная грация крупного хищника, осторожная и скупая красота прирожденного охотника. Он переглянулся с Ингой, знаками велел ей держаться позади и только после этого резко распахнул дверь.

Пахнуло жилым теплом, густым запахом еды, топящейся печи и еще чем-то удивительно знакомым и неприятным.

Шеф проскользнул в дом, тут же метнулся в сторону, чтобы не маячить в дверном проеме. Инга шагнула за ним.

Из темноты на нее кто-то смотрел, пристально и удивленно. Глаза тускло отсвечивали в свете осенних сумерек.

— Кто здесь? — проговорила Инга севшим от страха голосом.

Никто не ответил.

Она машинально пошарила рукой по стене, нашла кнопку выключателя и нажала.

— Стой! — крикнул Шеф и метнулся, чтобы остановить ее, но не успел.

Под низким дощатым потолком вспыхнула тусклая лампочка без абажура, едва осветившая убогое жилище. Большую его часть занимала не успевшая остыть дровяная плита.

Еще в комнате был стол, накрытый дешевой клеенкой в крупных цветах. За столом лицом к вошедшим сидел молодой, плохо выбритый мужчина с опухшим лицом. Инга узнала его — это был Сергей Данциг, которого она совсем недавно видела у Валерия. В глазах Сергея застыло выражение изумления и страха — такое же выражение она видела в мертвых глазах Воскобойникова, а потом в глазах антиквара Вестготтена…

В том, что Сергей мертв, сомнений не было никаких.

Об этом говорили его широко открытые, навеки испуганные глаза, и мертвенный цвет лица, и руки, безвольно распластанные на столе…

Инга поймала себя на том, что внимательно и испуганно смотрит на эти руки — она невольно вспомнила отрубленные кисти Вестготтена.

На этот раз кисти были на месте.

В тот самый момент, когда она нашарила выключатель, загорелась не только лампочка под потолком.

Одновременно раздался какой-то механический звук, и Инга увидела, как на столе перед мертвецом что-то зашевелилось.

Приглядевшись, она поняла, что это игрушечный бегемот с выпуклыми глазами. Бегемот медленно двинулся по столу, смешно переставляя короткие толстенькие ножки и приоткрывая широкую пасть.

Зазвучал жизнерадостный мотивчик, и высокий ненатуральный голос запел:

Инга и Шеф переглянулись и с двух сторон обошли стол.

Теперь они видели Сергея Данцига в профиль, видели его всего, с головы до ног.

Впрочем, ног-то как раз у него и не было. Инга заметила какую-то неправильность в сидящей фигуре и успела отвести глаза, прежде чем поняла, что с этим Данцигом не так.

— Не успели, — выдохнул Шеф, потирая затылок, — Снова он нас опередил.

Игрушечный бегемот вперевалку шагал по столу под нудно-жизнерадостную песню. Инга следила за ним, не отводя глаз, чтобы не глянуть ненароком под стол.

— Это тот старик, — неожиданно догадалась Инга. — Старик-юродивый, у которого вы спросили дорогу. Это он убийца. Точно он, больше здесь нет никого!

— Наверняка, — кивнул Шеф. — Только, конечно, никакой он не старик. Просто виртуоз перевоплощения.

— Да вы от него вообще без ума, — чуть не закричала Инга, потому что снова расслышала в голосе Шефа чуть ли не восхищение.

— Перестань, я просто стараюсь его понять. Большая ошибка — недооценить противника. Лучше уж переоценить, тогда будешь готов к любым неожиданностям. Да, и вот еще что: разве я не говорил тебе, что в незнакомой и потенциально опасной комнате нельзя включать свет? Ты можешь так включить взрывное устройство.